Огненные птицы

– Но ведь твоя мать…

– Моя мать ни на одной из твоих фотографий не присутствует и, скорее всего, не окажется героиней твоих историй. Говорю это тебе в последний раз. Нет такого средства, которое бы заставило меня поверить, что Ирэн Пэтуорт Крамер замешана в убийстве, во имя чего оно бы не было совершено.

Появился официант и убрал пустые тарелки. Лили подождала пока он удалился.

– Странное дело, я в такой ярости на нее, что мне сейчас даже уже хочется, чтобы она была здесь и посмотрела бы своими глазами на дело рук своих.

– Ты имеешь в виду, что не продай она дом тогда, эти горе-застройщики не подобрались бы так близко?

– Конечно. – Она вновь почувствовала, как на нее накатывает волна гнева. – Энди, давай сменим пластинку… Лучше расскажи мне, чем ты все эти годы занимался. Ответь мне, например, на такой вопрос, где ты живешь? Уж, наверное, не в этом крысятнике в Хакни?

Он усмехнулся.

– Да нет, конечно. Я купил себе дом в Кенсингтоне, в самом конце Бромптон-роуд.

Лили удивленно подняла брови.

– Очень мило!

– Да, довольно мило. Послушай, вот что я тебе хочу еще сказать. Дело в том, что несколько лет назад я женился.

Лили очень медленно и аккуратно поставила свой бокал на стол.

– Вот оно как… Понимаю. Да, тебе следовало сказать мне об этом, причем не затягивая.

– Да не смотри ты на меня так, я сейчас скорчусь от твоего взгляда. Все это выглядит не так, как ты думаешь. Это было просто недоразумение. Свадьба состоялась в семьдесят восьмом году, а развод – в семьдесят девятом. Она пожелала денежную компенсацию и мне таким образом удалось сохранить дом.

Желудок ее, поднявшийся было к горлу, снова был на месте. Она уже не чувствовала, как он готов был раздавить ей сердце… Боже мой, как это ему до сих пор удается так действовать ей на нервы!

– Как ее зовут? – Ее совершенно не интересовало имя жены Энди, но нужно было хоть что-то спросить, чтобы скрыть свою паническую реакцию.

– Ты только не смейся. Ее зовут Фиона. Фиона Фаррадей.

Лили захихикала.

– Нет, я извиняться за свой смех не намерена, это все ты сам. Понятно. Добрый вечер, Найджел. Конечно, вы были друг другу под стать. Такая парочка, просто загляденье…

– Да нет, понимаешь, не были. Она тотчас, как получила от меня развод, выскочила за какого-то французского виконта. Господи, ну почему мы говорим об этом?

– Мы заговорили об этом после того, как ты рассказал мне, что купил дом. Что это за дом? Хороший?

Но Энди послышалось в ее голосе что-то такое, что не позволило ему дальше распространяться на темы домов.

– Не хочу я больше рассуждать о домах. Хватит с нас домов на сегодня.

Сегодня Лили явно принарядилась для ужина. На ней было платье из мягкого шуршащего материала. Темное, но не мрачное, странного цвета: нечто среднее между синим и фиолетовым.

– Ты сегодня очень хороша, – заметил Энди. – Что это за материал?

– Шелк. Благодарю тебя за комплимент. Ты тоже выглядишь весьма неплохо. Я всегда хотела увидеть тебя в тройке от Сэвиля Роу.

– Я подумал, что мы сегодняшний вечер проведем в Бостоне, поэтому так и вырядился.

Он наклонился и дотронулся до ее медальона, тут же сообразив, что это могло быть воспринято как немой вопрос: это та самая вещица с древнееврейскими буквами, если не ошибаюсь?

– Да, это она. Несколько лет назад я приладила к ней цепочку и с тех пор почти не снимаю.

– Она явно как-то связана с Мендоза. Это часть того, что мне удалось выяснить во время тогдашней моей поездки в Испанию на Рождество семьдесят первого года.

– И именно это заставило тебя подумать, что…

– Да, – быстро ответил Энди, явно не желая останавливаться на своих обвинениях и подозрениях.

Чтобы отвлечь ее, он заговорил о том, что ему в свое время удалось узнать от Сьюзен. О том семейном девизе дома Мендоза, который родился в Африке и о дощечке на стене дома Мендоза в Кордове.

– Она точно знает, что эта дощечка существовала? – спросила Лили.

– Да. Вообще эта Сьюзен много чего знает. Ей очень хорошо даются разгадки шарад подобных этой. Твой кусочек имеет самое прямое отношение к моей семейке – голову на отсечение могу дать.

– Возможно, – сказала Лили.

Ей не хотелось увязать в обсуждении этих древних тайн. Весьма кстати появившийся официант принял заказ на кофе и коньяк.

– Нравится тебе испанский коньяк? – спросила Лили.

– Иногда да. Во всяком случае, если я в Испании, то мне там никакого другого пить не хочется. А где-нибудь еще он мне кажется резковатым. Не знаю, почему…

– Не могу с тобой согласиться. Одна моя знакомая впервые угостила меня им много лет назад. Ей пришлось прожить в Испании много лет, и она привыкла там к нему. И, знаешь, мне он тоже очень понравился.

– Может быть, спросить, есть ли он у них здесь? – Энди кивнул официанту.

– Не утруждай себя. Скорее всего, у них его нет. Да и я ничего не имею против французского.

– А где именно в Испании жила твоя приятельница?

Вопрос был задан скорее для проформы, чтобы поддержать наметившуюся было тенденцию обычной болтовни ни о чем, которая должна была отвлечь их от мрачных событий прошедшего дня.