Огненные рейсы

В сложившейся ситуации перед коллективом Черноморско-Азовского пароходства была поставлена задача: не прекращая перевозок для фронта, обеспечить эвакуацию населения, оборудования заводов и фабрик, сырья и продовольствия из районов Краснодарского края через Новороссийский и Туапсинский порты. По предварительным подсчетам морякам предстояло перебросить в Батуми более 41 тысячи тонн различных грузов, не считая нефтепродуктов. Но скоро стало ясно — цифра эта минимальная.

Под эвакуационные перевозки управление Черноморско-Азовского пароходства выделило 21 транспортное судно. Для ускорения погрузочных работ Военный совет Северо-Кавказского фронта направил в Новороссийский порт 750 и в Туапсинский — 300 человек. Начали эти перевозки суда «Ян Томп», «Шахтер», «Тракторист», «Березина», «Сакко и Ванцетти», а также поврежденный «Димитров», который вели небольшие буксиры — «Алупка» и «Меркурий». Таким же способом, но только со значительно большим количеством груза выводились из Новороссийского порта поврежденные транспортные суда «Ворошилов», «Советская нефть», «Красный Профинтерн», «Ленинград». Моряки вывезли оборудование новороссийских заводов «Красный двигатель», компрессорного, сахарного имени Благоева, цементных «Красный Октябрь» и «Пролетарий», заводов «Октябрь», «Абрау-Дюрсо». Всего — свыше 30 тысяч тонн. Более 40 тысяч тонн ценных грузов было транспортировано из Туапсе.

Так же, как и во время обороны Одессы, Севастополя и Керчи, моряки транспортного флота трудились по-фронтовому. Ярким свидетельством их героизма является эвакуация рудовоза «Анатолий Серов». Это крупнотоннажное судно, получив тяжелые повреждения в Севастополе, ремонтировалось новороссийцами. Но в начале августа работы пришлось прервать — враг подходил к Новороссийску. С заделанной только наполовину пробоиной, с 70 тоннами крупных авиационных и большим количеством зажигательных бомб на борту судно еле-еле шло вдоль побережья курсом на Туапсе.

В семи милях от Новороссийска «Анатолия Серова» атаковали вражеские бомбардировщики. Почти два часа длился неравный бой. Не менее сотни бомб взорвалось вокруг теплохода. Молодому капитану, комсомольцу К. К. Третьякову долго удавалось маневрируя уходить из-под прямого удара. И все же одна бомба попала в район четвертого трюма, повредила деку и «скулу» ниже ватерлинии. От взрыва вышли из строя главный и вспомогательный двигатели. Корабль получил крен на левый борт и начал тонуть. В этой ситуации капитан принял смелое и единственно правильное решение: направив судно к берегу, посадил его на мель.

— Давайте еще раз тщательно осмотрим пробоины и машинное отделение. Я со стармехом иду в машину, — сказал капитан командирам.

Оказалось, что есть надежда спасти судно.

Когда стемнело, моряки переправили на берег шестерых раненых товарищей, а сами приступили к ремонту. Работали всю ночь. Под утро, захватив оружие, боеприпасы, продовольствие, они перебрались на сушу и укрылись в прибрежных дюнах неподалеку от теплохода.

Гитлеровцы не оставили судно в покое. Больно было смотреть, как вражеские бомбардировщики пытались добить его, беззащитное, неподвижное...

Вечером К. Третьяков и помполит В. Бурлаков решили добраться до ближайшей воинской части, чтобы связаться с портом, попросить прислать водолаза и мотопомпу — необходимо было откачать воду из трюмов.

Переговорив с управлением порта, двинулись назад. Только отшагали километра два, как налетели «юнкерсы». Где укрыться на ровной, как скатерть, степи? Обоих контузило, а помполита еще ранило в руку осколком. Первым очнулся Третьяков. Разыскал товарища — тот лежал без сознания почти у самой воронки от разорвавшейся бомбы. Привел его в чувство, успокоил:

— Держись, старина, мы еще с тобой поплаваем,— и, сам еле держась на ногах, понес помполита в ближайший полевой госпиталь. Там Бурлакову сделали перевязку. Кость, к счастью, оказалась не задетой. Помполит категорически отказался остаться в госпитале и вернулся вместе с капитаном к экипажу.

Распределили фронт работ. Матросы Батюшков и Шевченко заделывали пробоины в корпусе. Вооружившись увесистыми кувалдами, они опускались в залитые, водой трюмы или за борт и забивали отверстия деревянными чопами. И так более 200 раз. Комсорг судна матрос Швыдкий возглавил бригаду молодых моряков, которые помогали механику Высоцкому и мотористу Морозову ремонтировать машину. Боцман Ерохин и плотник Яровой изготовили надежный пластырь, чтобы заделать наиболее опасную пробоину в корпусе. И тем не менее, без помощи из Новороссийска с мели сняться было невозможно.

А оттуда круглые сутки доносилась канонада. Ночами полыхало зарево пожаров. Бои шли уже на подступах к городу. Но там не забыли об «Анатолии Серове». В одну из темных ночей, в самый разгар работ на теплоходе, подошел и стал лагом буксирный катер «Дельфин», доставивший небольшой плавкран. На борт «Анатолия Серова» поднялся начальник морской инспекции пароходства, капитан погибшего накануне теплохода «Фабрициус» М. И. Григор. Он, как и Третьяков, надеялся, что раненое судно еще можно спасти.