Огненные слёзы (СИ)

— Причина такого спокойного отношения народа к смерти — в нашей вере, — отвечал Корт. Когда Таурис скрылся из виду, он чуть приспустил хилт, и теперь, повернув голову, Юта могла видеть его суровый, немного грубый профиль, чётко проступающий на фоне красноватых скал. — Атлурги считают, что за их жизнями всегда приглядывают боги. Не каждое решение или действие предопределено — богам делать больше нечего, как следить за каждым шагом человека. Но основные, важные события, как рождение и смерть, происходят под присмотром богов. И если человек погибает, то это Руг забирает его к себе.

Жизнь атлурга не кончается со смертью. А раз это не конец, а лишь переход в иной мир, то незачем и бояться. В этом причина другого отношения к жизни и смерти. И ещё в том, что наша жизнь каждый день, с самого рождения, сопряжена с опасностью и смертью. Наверное, мы просто привыкли к ней.

— И всё же я не понимаю, почему атлурги так почитают Руга, Бога Смерти?

— Потому что он дал нашему народу столько же, сколько и Бог Жизни. Именно он научил нас выживать в этих песках. Сделал нас сильными, теми, кто мы есть.

Этого никогда не понять Детям Колоссов, родившимся и живущим в своём искусственном «пузыре», за многометровыми стенами. Они отгородились от настоящего мира, который как раз и начинается за воротами Лиатраса.

Жизнь в городе искусственна. Она лжива. Потому и представления людей о жизни искажены. Здесь нашей жизнью правит стихия. Она неумолима и беспощадна. Зато она даёт нам ощущение чего-то настоящего. Ощущение Жизни, которое приходит только от близости к Смерти.

Юта посмотрела на Корта. Его, будто вырезанный из тёмного камня профиль, оставался непроницаем, как будто он обратился в одно из неподвижных и грозных изваяний богов, каким поклоняются атлурги.

— Ну а ты? Ты говоришь о себе, как об одном из атлургов, но рассуждаешь как человек, проживший жизнь в Вечном Городе.

— Я считаю себя атлургом, одним из народа, — ответил Корт. Он говорил об этом спокойно и без тени сомнений, и Юта подумала, что он, должно быть, не раз задумывался об этих вещах. — Я привык говорить, как атлург и так же, как они, относиться к богам. Хотя для меня это всё равно иначе. Я не впитал веру в богов с молоком матери.

Наоборот, то, что мне прививали во время жизни в Вечном Городе — это что всё объяснимо с помощью науки: законов математики, физики, химии и так далее. Для меня вера не является чем-то естественным и неотделимым от меня. Для меня это скорее вопрос мировоззрения и миропонимания. Хотя с годами я понял, что моё естественнонаучное отношение к миру не противоречит вере.

Я уже не помню, где и когда впервые начал думать о себе, как об одном из народа. Когда перестал относиться к этим пугающим и одновременно восхищающим людям, как к чужакам, и впервые неосознанно назвал себя атлургом. Я просто провёл с ними столько лет, не зная ничего другого и стараясь не вспоминать о прошлой жизни, что ощущение себя частью народа вошло в мою привычку, и в мою кровь.

В своё время Леда очень помогла мне понять атлургов и принять их уклад жизни. Научила любить и почитать богов и в конце концов почувствовать себя частью народа. Не знаю, случилось бы это когда-нибудь, если бы не она.

Корт замолчал. Юта тоже молчала. Она думала о том, что у Корта всегда была Леда. Она учила его вере атлургов, рассказывала об их обычаях и богах, поддерживала. Но Корт никогда не сможет стать для самой Юты тем же, чем Леда была для него. Конечно, он помогает, как может, но ей никогда не будет этого достаточно. Юта понимала это ясно, как день.

Она отвернулась от Корта, не в силах больше переносить синеву его холодных глаз. Она смотрела на пустыню, однообразную, блёкло-жёлтую, словно выбеленная на солнце кость. Жаркий ветер равномерно гнал по её поверхности мелкий шуршащий песок, создавая непрерывно движущиеся барханы. Невысокие, с острыми краями, тянущимися к белёсому небу.

Пустыня представилась Юте замершим во времени океаном, высушенным солнцем и ветром, но всё ещё продолжающим бороться за жизнь. Существующим по своим законам. Время здесь тянется медленно, как липкая патока. А все города, когда-либо возникавшие на этой планете — лишь глупые маленькие мошки, застрявшие в ней. Пустыня даже не замечает их присутствия, медленно затягивая в себя до тех пор, пока полностью не поглотит.

Они просидели всю ночь, почти не говоря, каждый думая о своём. Звёзды кружились по небу, то сближаясь, то отдаляясь, как два магнита. Они подходили к земле, будто желая коснуться её, но тут же, словно детские мячики, отскакивали, снова поднимаясь ввысь.

Юта впервые так долго наблюдала за движением солнц. Было в этом нечто завораживающее, как следить за горящим огнём или бегущей водой. Ей даже на время в самом деле удалось отвлечься от своих мыслей. Юта просто сидела рядом с Кортом, не глядя на него, не прикасаясь к нему, не говоря с ним. Но всё равно сейчас она не ощущала себя одинокой, и это делало её почти счастливой.

Глава 3. Старые враги