Огненный дождь

Две седмицы – до конца месяца Червеня, продолжались казни на полях под Миллениумом. Воины, воплощавшие в жизнь приказ августа, опьянели от страданий гардарских пленников, но даже среди них вздымался ропот против такого жестокосердия Филиппа. К тому же князья Волод и Горислав, собравшие вокруг себя разгромленное войско, оказавшееся на удивление большим – сорок с лишним тысяч – потребовали действий от торингов и император Теодор счёл, что пришло его время. Торингские корунелы двинулись вперёд, легко сшибая по дороге небольшие заслонные отряды базиликанцев, а воды Срединного моря вспенили своими острыми таранами корабли гардарского флота – князья родов Орла и Сокола наконец-то сдвинулись с места. Встревоженный август Филипп, в очередной раз выслушав твердивших своё – что армия не выдержит нового сражения – стратигов и вынужден был посылать послов к гардарам и к Теодору. И тем и другим от твердил, что не хочет войны, что готов мириться. Теодору, к тому же, послал секретное послание, в котором пообещал отдать почти все базиликанские земли за Золотыми горами. А это – серебряные и железные рудники, копи драгоценных каменьев, золотые размывы и многое-многое другое. И Теодор снова остановил свои полки. Князь Волод рвал и метал, но в одиночку, с измученной армией не сунулся. Был зело осторожен. Войска простояли друг против друга почти два месяца, но к концу лета мир был заключён. И хотя гардары его не признали, они находились здесь как наёмники и вынуждены были подчиниться воле Теодора. Напоследок, впрочем, они прокляли Филиппа и весь его род, закрыв свои границы для базиликанцев до тех пор, пока семя филиппово будет на престоле Базилики. Филипп предпочёл пропустить эти проклятья мимо ушей. Его армия с каждым днём наливалась силой, возвращались в строй раненные, а в тылу у торингов начали действовать отряды возмущённых грабежами крестьян, остатки разгромленных прошлой зимой акритских банд и армейских когорт. Обозы и целые караваны гибли один за другим и, по подсчётам Филиппа, вскоре должно было начаться настоящее бегство врага из его страны…

Он угадал! К осени ушли гардары, а первый выпавший снег покрыл собой следы отступивших полков торингов. Годом спустя мирный договор был подписан в присутствии обоих дворов, на границе, под развалинами Малого Кирифора. Единственного базиликанского города за Златогорьем, оставшимся под властью Филиппа. Война, которой суждено прозвание Великой завершилась там же, где и началась. Вряд ли кто мог быть доволен её итогом.

 Эпилог

Минуло два года после Войны и мир Терры успокоился. Оплакали павших, отогрели замёрзшие на войне сердца живых… Вновь началась обычная жизнь. Мирная жизнь.

Вернувшиеся в Холмград воины занялись тем, чем занимались раньше, до Войны – ратаи – к плугам, охотники – в леса, ремесленный люд – в мастерские. Только вот дружину совсем юному владетелю рода Медведя Изяславу пришлось набирать заново. Из дружины хорошо если каждый десятый вернулся. Половина – израненная. Из отроков вообще двое вернулись.

Впрочем – всё ещё возвращались. По сию пору из базиликанского плена возвращались слепые калеки. Их привечали – героев. Князь специально для них построил огромный дом… в дальнем конце Гончарной улицы. Там и жили те, кому некуда было идти. Случались и такие – два года, да год войны – срок огромный. Не каждый дождётся. И тем более не каждый примет и приветит слепого прихлебалу, когда вокруг – тяжкие времена, чуть ли не голод.

Два года прошло…

Очередного слепого воина, идущего, впрочем, пусть медленно, но ровно и – прямой походкой уверенного в себе человека, пропустили через Золотые ворота под самое закрытие. Уже стемнело, да ещё и дождь моросил целый день – ни зги не видно. Был Серпень, обычно ласковый и нежный, но по небу, заслоняя медленно бредущее к зениту Влесово колесо, неслись во весь опор чёрные тарпаны-тучи. Похоже, сам Перун прогневался на кого-то. И дождь не разряжал тучи, они только ещё больше чернели… Быть грозе!

-Поспешай, отче! – напутствовал седого старца с грязными и наверное вшивыми космами до пояса добросердечный стражник. – Идти-то есть куда? А то в Гончарный иди. Там всех привечают!

Странник коротко кивнул и быстро, уверенно пошагал вглубь города. Непохоже, чтобы путь его лежал на Гончарную улицу.

-Ишь ты, и повязка ему не помеха! – пробормотал добросердечный стражник.

Второй только вздохнул. Его брат – старший брат, княжеский дружинник Ждан – навсегда остался на полях под Миллениумом. Он, правда, всё равно надеялся, а жену брата и братучадо, родившееся уже после его ухода, взял на себя, меньшими. Так завещал Род…

-Ждут поди! – продолжил тему один стражник.

-Ждут ли? – вздохнул второй…

Странник был уверен – ждут. И знал, куда идти – сотни, тысячи раз хаживал этим путём, к Крому княжескому.