Огненный глаз Тенгри

Когда мы уселись в машину, сержант заинтересованно спросил:

– И шо же там було, Олег Володимирович?

– Три «бэ».

– Шо ж це такэ?

– Бардак, бухаловка и блядство.

Сержант, окончательно сбитый с толку, недоуменно и обиженно оглядел наши каменные физиономии и молча завел мотор.

– Тебе, Степан, надо что-то с юмором делать, – сочувственно сказал Ракитин. – В нашем грубом деле без юмора нельзя.

Сержант пробурчал в ответ что-то невнятное и возмущенно повел литым плечом.

– Подведем итоги, – как ни в чем не бывало повернулся ко мне Олег. – Что мы имеем?

– Воскресшего старшего брата Антона Урманова, превратившегося в адепта культа бога Тенгри, – выдал я.

– И что из этого следует?

– Надо срочно ехать в горы, искать капище.

– По-моему, надо срочно объявлять обоих в розыск. По области.

– По региону, Олежек! Уверен, что братья уже где-то в Кемеровской области. И скорее всего – по дороге к капищу.

– Далось тебе это капище!

– Да в нем-то все и дело! Ну как ты не понимаешь?! – Я разозлился. – Раритеты нужны Геннадию не для продажи. Он собирается совершить древний обряд. Но не пробуждения бога, как я думал вначале, а его умиротворения!..

– Погоди, какого еще умиротворения?! – Ракитин тоже начал закипать и вытащил помятую пачку «Кэмела». – Мне надо поймать психа-фанатика, убившего как минимум двух человек!

– А я тебе что предлагаю? Они оба там, Олег! На капище! Я уверен, Антон не знает про этот обряд и преследует брата, чтобы вернуть украденные раритеты. А Геннадий, вполне возможно, может использовать Антона в качестве жертвы во время обряда. Он действительно фанатик, но… добрый!

– Добрый?! – Ракитин поперхнулся дымом только что раскуренной сигареты.

– Я понимаю, что говорю странные вещи. Но я сам все понял, только прочитав «памятные тетради» Крашенинникова. Они там по незнанию прервали священный обряд умиротворения бога, призывающий Тенгри остановить пожары, охватившие в тот год весь Кузнецкий Алатау, всю Шорию. – Я старался рассказывать спокойно и внятно, по опыту зная, что лишь так смогу убедить Олега в своей правоте. – Приятель Крашенинникова украл с капища священные реликвии – берестяную книгу Тенгри и фигурки Небесного Пса и Огненного Коршуна, слуг бога. Шорцы устроили погоню и даже убили похитителя, но Крашенинников все же увез эти раритеты с собой. Он хранил их много лет, но посланцы Белого шамана – того, что совершал обряд – нашли ученого в Петербурге. Видимо, опасаясь этого, Крашенинников пытался через своего брата-купца вернуть раритеты в Сибирь, но не преуспел. И умер…

– И куда же делись эти раритеты потом?

– Непонятно. Но каким-то образом они через много лет попали к пивовару Карлу Крюгеру, который основал в Томске пивоваренный завод. Профессор Ульрих Крюгер, правнук Карла, показывал мне фотографию предка с этими предметами. Он сказал, что после смерти прадеда его родной брат Роберт передал раритеты в дар Томскому университету.

– А как все это связано с нашими событиями?

– Думаю, Геннадий Урманов откуда-то узнал о тех давних событиях и вознамерился завершить прерванный обряд, успокоить грозного бога.

– По-твоему получается, что Геннадий Урманов вовсе не преступник, а спаситель человечества?

– Ну, это с какой стороны посмотреть…

– Да с любой! – Олег опустил стекло и выбросил окурок. – Он совершил преступление и должен быть наказан!

– Ладно. Накажешь его, когда найдем. Между прочим, время теперь работает против нас. Можем опоздать…

– Ты опять про капище? А я думаю, что Урманов до сих пор в городе и будет искать новой встречи с Крюгером! – Ракитин отвернулся и снова закурил.

– Знаешь, Олежек, – мирно сказал я, – иногда мне кажется, что у тебя в предках была не обезьяна, как у всех, а коза! Бодливая и упрямая.

До самого города никто из нас больше не произнес ни слова. Меня это вполне устроило – удалось еще урвать для сна часок. Очнулся я, когда мы переезжали по мосту Томь. Сладко потянувшись, я бодро попросил:

– Высади меня возле Политехнического, сержант.

На часах было еще только четыре часа пополудни, и я решил прогуляться пешком до редакции. Если честно, меня до сих пор мучила совесть по поводу грубого розыгрыша Колобка. Очень хотелось как-то загладить вину, не признаваясь, впрочем, в содеянном.

В редакции стояла всегдашняя предвечерняя тишина. Большинство сотрудников уже отправились по своим личным и не очень делам. Оставались лишь те, кто торопился сдать материал или дежурил по очередному выпуску.

В отделе я обнаружил одну Полонскую, сосредоточенно вычитывавшую текст на компьютере.

– Привет, Солнышко! – обрадовался я и с удовольствием чмокнул ее в румяную бархатную щечку.

– Здравствуй, Димочка, – ласково улыбнулась Светлана, не прекращая работы. – Как продвигается твое расследование? Говорят, ты даже участвовал в схватке с преступником?

– Было дело. – Я налил себе и ей по чашке ароматного чаю и подсел рядом к столу. – История просто невероятная!..