Огненный крест

В квартире работает кондиционер, прохладно. А меня едва в жар не бросает... Беру в руки семейную реликвию, читаю её опись: «Крест Золотой 23 сантиметра в длину, 15 см в ширину и полтора см толщины. На лицевой стороне Распятие; в верхней части «Святая Троица», слева от Распятия «Матерь Божия» – справа «Иоанн Богослов». На оборотной стороне выгравировано:

Мощи Моисея Угрина,

Мощи Михаила Митрополита Первого Киевского,

Мощи Исаака преподобного,

Мощи Прохора спящего,

Мощи Пимена преподобного,

Мощи Никона мученика,

Мощи Святые Великомученицы Варвары,

Миро от Мироточивых Глав.

Перевожу дыхание:

– Николай Александрович, а мощи перечисленных святых и сейчас на месте, при Кресте?

– На месте.

Вникаю в следующие строки гравировки: «В лета 7174 (1666 г. – Н.Д.) состроися сей честной и животворящий крест во Славу Господа нашего Иисуса Христа по обещанию окольничьего и оружейничьего Богдана Матвеевича зовомого Иова Хитрово. И впредь будет благоволить Бог быти оставшимся по мне рода моего Хитрым сей крест хранити им у себя впредь для милосердия Божья к себе явиной род никому сего креста не отдавать».

Никогда, уточняем вместе с собеседником, даже в эмиграции семейная реликвия рода Хитрово не находилась в чужих руках. Владели ей родственники Николая Александровича. Совсем недавно, два года назад, неисповедимыми путями реликвия эта и была передана в Венесуэлу – одному из последних представителей славного дворянского рода...

Далее «идут», то есть извлекаются из заветных мест хозяином дома, ордена предков, золоченые портсигары, инкрустированные шкатулки, оригинальные часы, «безделушки», коим не подыскиваю и названия. Потом извлекается книга в кожаном переплете, издания 1806 года: описание дворянского рода Хитрово – из глубины веков, от его основания.

– А сейчас, Николай Васильевич, ближе к нашим временам... Видите – вот это письма царицы Александры Федоровны.

– Копии?

– Нет, оригиналы... А вот – оригиналы переписки Великих Княжён Ольги и Татьяны Романовых с моей тётей Маргаритой Сергеевной Хитрово. Это их письма Царскосельского периода и времени Тобольской ссылки царской семьи – 1917–1918-го. Моя тетя была фрейлиной царского двора, и тайно – не без последствий для себя и родственников наших – приезжала в Тобольск в надежде чем-то помочь узникам Временного правительства-

Письма княжён... Каждое письмо на отдельной странице альбома... В нём же, в альбоме, редкие царские фотографии... Многие из них (и это совершенно точно, достоверно) в России неизвестны...

Не сон ли это?

– А вот несколько страничек из семейной хроники, которую вел за границей мой дядя Владимир Сергеевич, – говорит Хитрово. Строки, надо сказать, исторического характера и значимости...

Ощущаю себя «первооткрывателем» этого документа, хотя понимаю, что сии страницы, наверное, читали в этом доме и другие люди. Но какое мне сейчас дело до них! В самом деле, дух захватывает. Та-а-к. «Сенсационный арест» – заглавие. (Прошу и читателя набраться терпения при чтении этого просторного документа, который я – первый из современных россиян – довожу до соотечественников.)

«В кругах Временного правительства подтверждают, что за последние дни судебными властями произведен был целый ряд арестов и обысков в целях выяснения действий одной обнаруженной организации... Деятельность этой организации носила, как передают, контрреволюционный характер. Большинство арестов было произведено вне Петрограда и в нескольких других городах России... Правительственные источники сообщают, что в ближайшие дни будет произведен еще целый ряд новых арестов. Фамилии арестованных, а также лица, у которых был произведен обыск, тоже держатся в тайне».

Так, уточняю для читателей, дебютировало тогда в прессе дело «Монархического Заговора», или как оно официально называлось – «Дело по обвинению М. Хитрово и других по статье 101 Уголовного Ул.» Статья эта карала за попытки к «ниспровержению существующего строя», но... «было бы логично начать с привлечения по этой статье всех членов Временного правительства во главе с Керенским», – писал Владимир Сергеевич. – «По этому делу привлечены были моя мать и моя сестра...»

– Хотите, сделаю Вам ксерокопии?

– Обязательно, Николай Александрович! Но это ж всё бесценно, особенно оригиналы писем, и должно стать достоянием Русского государства. Передать бы...

– Передать? Готов. Но кому? Куда? Кто поручится, что...

Впрочем, продолжим чтение: «В течение ряда лет, предшествовавших войне, родители мои снимали дачу в Ялте, где жила часть семьи, в числе которой сестра Маргарита. Когда в Ливадию приезжала Царская семья, сестра принимала участие в устраиваемых ею благотворительных базарах и близко сошлась с Великими Княжнами, сближение же с Великой Княжной Ольгой Николаевной вылилось в настоящую дружбу. В 1914 году Императрица лично, без обычных представлений по Министерству Двора, приколола ей фрейлинский шифр, с объявлением же войны Маргарита работала как сестра милосердия в Царскосельском лазарете Ея Величества и иногда сопровождала Царскую Семью во время поездок по России.