Огненный крест

Я стал работать помощником мастера по намотке динамомоторов. Русского, бывшего белого офицера. Подавал ему провод, он его укладывал. И советовал смотреть, как он это делает. Учиться, чтоб стать мастером. Как-то он сказал мне: «Я знаю, что у вас на уме! Работа вас не интересует. Вы здесь на этапе, чтоб отправиться дальше на восток, в Россию. Я вас понимаю. Я сам был такой в ваши годы... Когда мы, белые, проиграли войну, попали сюда, думали, что мы здесь только до весны... И я так же, как вы, не интересовался этой работой. И потерял время. Годы потерял. И дальше мастера не пошел. А мой друг по Белой армии, работая здесь, записался на факультет электроники. И вот теперь он на этой фабрике, где начинал рабочим, главный инженер... Я хочу спасти вас от заблуждений, от повторения моей ошибки. Не надейтесь на Хитлера. Хитлер войну проиграет!..»

Мастер смотрел на меня изучающе и продолжал, продолжал: «Оставайтесь на нашей фабрике, научитесь этому делу, я пошлю вас на курсы электросварки. Можете и вы, так же как наш главный инженер, работая здесь, записаться на электротехнический факультет. И когда окончится война, будете иметь свою специальность, пересидев войну у нас на фабрике... Хитлер верил, что война будет быстрая, за одно лето он пройдет всю Россию до Урала и русских выгонит в Сибирь. Но осенью немецкие танки завязли в русской грязи, а зимой замерзали. Сами немцы не были обмундированы для русской зимы, им стали давать, как они сами говори ли, медали за «мороженое мясо», то есть за отмороженные руки и ноги...

Наши русские друзья, устроившиеся в немецкие тыловые части ШПЭР и ТОДТ, полувоенные, полусапёрные, как-то приехав в отпуск в Берлин, нам рассказывали: немцы бросают красноармейцам листовки с аэропланов. В листовках портреты Хитлера и надписи на русском языке: «Хитлер освободитель, освободит вас от колхозов! Бей жида-большевика! Морда просит кирпича! Сдавайтесь и сразу получите хлеб с маслом!» И – фотография пленного красноармейца, который ест хлеб с маслом. Эти листовки наши друзья привезли и нам показывали... Да, в начале войны у красных сдавались целые армии, а немцы окружали их колючей проволокой в поле под осенним дождем, бросали им через проволоку горстями сырую пшеницу... Хитлер – освободитель от колхозов не распустил, а оставил колхозы, как были, поставил колхозными начальниками своих людей, чтоб забирать весь хлеб и отправлять его в Германию, как делали это большевики. Немцам тоже колхозы оказались удобнее, чем частные собственники... Немцы разогнались на Урал, но просчитались. Русские стали оказывать сопротивление и местами даже перешли в наступление. И русские увидели своих товарищей, умиравших с голоду в немецком плену в полевых лагерях военнопленных, без крыши, без бараков. Увидели полуживые скелеты. Советское командование приказало разослать по всем полкам по одному или по несколько таких живых скелетов для пропаганды, чтоб не сдавались немцам в плен. И русские солдаты не стали больше сдаваться немцам в плен. Стали яростно сражаться против внешнего врага, который оказался не лучше внутреннего – жидов большевиков. Предпочитали, попав в окружение, уходить в партизаны, бить немцев, где только возможно. А немцы стали расстреливать по сто невинных русских за одного немца, убитого партизанами...»

Такие воспитательные беседы вел со мной мастер часто.

Устройство моё в ШПЭР или ТОДТ затягивалось, а оставаться на фабрике Юхана Хабнера, «пересидеть войну», как мне советовал мой русский мастер, и устраивать свою жизнь в Берлине меня не соблазняло. Меня потянуло назад в Югославию. И я по просил у Юхана отпуск в Белград, якобы по «студенческим делам». Юхан сказал: «Хотя вам еще не полагается отпуск, не прослужили полгода, но я вам, воспитаннику генерала Адамовича, всё сделаю».

Я вернулся в Югославию и опять же по совету моего отца поступил в Русский корпус.

Жаркое было лето

Меня направили в штаб первого полка, стоявшего в городе Лознице, на берегу пограничной, между Сербией и Боснией, реки Дрины. Уточню, что Сербия в то время, под немецкой оккупацией, возглавлялась сербским генералом Недичем. Генерал исполнял договоренность с немцами – бороться силами своих отрядов добровольцев-антикоммунистов с коммунистическими партизанами.

В Хорватии «сидел» самостийник Пелевич. Он договорился с немцами не как побежденный, а как союзник, немцы признали его Независимую Державу Хорватскую в границах самой Хорватии, Приморья Югославии, где жило совсем немного хорватов, а большинство – сербы, и всей Боснии до реки Дрины – с большинством мусульманского населения, то есть отуречившимися сербами, и меньшинством сербов православных.