Огненный лис

— Ну чего ты рычишь, в натуре? — Подключился к разговору Виктор. Сказал же тебе человек, что нечаянно…

— Что? Еще пререкаться?

Окончательно взбеленившийся контролер размахнулся и с силой запустил пострадавший головной убор в мусорный бак:

— Ну, все… Допрыгались. Иду на вахту и пишу на всех рапорт!

— За что же, козья твоя морда? — Поинтересовался Дядя.

— А за то! — Еремеев прищурился и начал перечислять:

— Бродите после отбоя — это уже нарушение режима… Материальный ущерб казенному имуществу причинили — два! Мне оскорбление нанесли опять же. Да я вас… Сейчас как прысну газом в харю!

— Ладно, Славка, — Рогов легонько подтолкнул приятеля к выходу. Пойдем. А то действительно рапорт напишет, оправдывайся потом.

— Валите, валите! — Вытянул шею контролер. — И чтобы через пять минут явились на вахту, доложить… что спите.

— Вот, — Дядя недвусмысленно покрутил пальцем у виска. — Ку-ку!

Потом кивнул на Арефьева:

— Он явится. И доложит.

— И чтоб шапку мне… или это, — сержант задумался.

— Ну, говори, — подбодрил Рогов.

— Не знаю… — замешкался тот. — Чего бы такого…

— «Выкидуху» хочешь?

— Годится. Но чтобы через пять минут спали!

— Договорились. — Виктор подмигнул и в свою очередь кивнул на Арефьева:

— Вот он тебе «выкидуху» и занесет.

— Завтра, — уточнил Дядя.

— А где же я её возьму-то? — Взмолился уборщик.

— Не гони. Одолжу, потом вернешь… — Дядя что-то прикинул в уме и добавил со вздохом. — … Когда-нибудь.

Удовлетворенный контролер отправился на вахту.

Рогов высунулся в форточку и проводил взглядом его сьежившуюся от холода фигуру:

— Смотри, как припустил…

— Ну, без шапки в такой мороз не очень-то вразвалочку погуляешь.

— Да ему сейчас что! Рад, небось, по уши, что завтра ножик с выкидным лезвием на халяву получит.

Славка сплюнул в сторону «толчка» и вновь взгромоздил свою мощную задницу на подоконник.

Рогов пристроился рядом.

К тому времени уборщик уже вынес мусор, и спрятав нехитрый свой инвентарь в специально отведенную камору отправился вон.

Приятели остались одни.

— Чего хныкал-то? — деликатно спросил Виктор.

— Да так… Нервишки.

— Ну, давай! Колись уже.

— Дочь вспомнил, понимаешь?

— А у тебя что — дочь есть? — Удивился Рогов.

— Конечно есть! — Возмутился Шипов. — Странный вопрос.

— Большая?

— Нет, маленькая совсем. Четыре годика еще.

— А жена?

— Сука!

— Ну, ясно, что не кобель, — Рогов бесцельно, одну за другой, жег спички и бросал их на пол.

— Не сори, — сделал ему замечание приятель. — Убирал же человек!

— Да, конечно… Извини. Задумался. — Виктор сунул кробок под резинку трусов и попытался тапочком запихнуть огарки под отопительный радиатор.

Но лишь притронулся, угольки тут же рассыпались в прах.

— Вот так и жизнь человеческая, — вздохнул Шипов. — Горит, горит… А хлоп тапочком — и нет ее!

— Брось, — Виктор легонько пихнул приятеля кулаком в плечо. — Нам с тобой ещё долго гореть, братан!

— В аду? — Хмыкнул Дядя.

— Н-да, — не зная, что ответить, вновь потянулся за спичками Рогов. Так что у тебя там с женой вышло?

— Гадина. Из-за неё я второй раз и сел!

— Как же так?

— Сблядовалась.

— Круто, — смутился Рогов. — Извини, я не хотел.

— Ты-то, может, её и не хотел, — пожал могучими плечами Дядя. — Но вот нашелся козел…

Он прикурил очередную сигарету:

— Когда я в вечернюю смену вагоны разгружал, он к ней в окно шастал. А один раз я его застал, так сказать, на месте… Здоровый был, стервец!

— Да уж вряд ли здоровее тебя, — усомнился Рогов.

Но приятель не обратил внимания:

— Я ж его предупредил тогда по-человечески. Хоть и кипело внутри все… Говорю: забудь дорогу, мил человек! Не то — убью.

— А он что же?

— Видать, не понял. Через неделю, может и раньше, это паскудство опять началось. Мне бы ещё тогда свою шельму бросить, но не смог. Понимаешь?

Виктор молча кивнул.

— Дочка маленькая совсем… — продолжал оправдываться перед самим собой Дядя. — Раскинет рученки в стороны и меня за шею обнимает. Ну как уйдешь?

— Забрал бы с собой. В суд подал! Родительские права… — не очень уверенно вспомнил Рогов.

— Тебе легко говорить, — с укоризной прищурился собеседник. — Ты с семейной жизнью не знаком еще… А она, как говорится, не поле перейти! Так?

— Вроде, так, — Виктор соскочил с подоконника и размял поясницу:

— А дальше чего было?

— Дальше-то? Да завалил я этого, незадачливого. Пистолетом.

— Застрелил? — Удивился Рогов.

— Нет. Пистолет старый был, немецкий, с войны ещё — пацанами в лесу откопали. Конечно, дал осечку… Так я его по башке!

— Правильно.

— Чего уж тут правильного… Восемь лет с одного удара! Не рассчитал я, понимаешь, малость. Какая-то косточка у него в черепушке отвалилась, теперь — дурак.

Дядя размел руками:

— Вот так меня и засудили.

— А жена? — Опять спросил Рогов.

— Падла. На следствии все показания против меня дала. И на суде тоже… Я ещё до Благовещенска не доехал, а она бегом в ЗАГС — развелась.

— А дочь-то что? Видишься с ней сейчас?

— Вижусь. На КПЗ когда сидел, следак сжалился — разрешил свиданку. Мать моя дочь с собой и привезла…

Шипов опять всхлипнул, отер накатившую слезу:

— Она меня как прежде за шею обняла, говорит: «Дядя, я тебя очень люблю!» Во как…