Огненный рубеж

– И вот, мы видим тебя в потоке. На мой взгляд, – тут голос законника похолодел, – будучи мусульманином, ты совершал ритуальное омовение. И чуть увлекся. Не так ли?

Аслан сглотнул. Болели ребра и загривок.

– Молчишь. Что ж, согласия и не требуется. Разве ты, ничтожный, не знаешь, что Яса воспрещает купаться и стирать одежды в проточной воде в грозу? – Законник простер руку в сторону темнеющих туч на горизонте.

Дехканин смотрел на них. Громыхало. Было страшно. Про себя решил – выпутается, никаких больше омовений. Хватит, намылся. И вообще лучше лишний час поработать.

– И снова молчишь. Впрочем, дело и так ясное. Наказание одно – смерть. Отрубить голо…

– Придержи коня, брат, – спокойно вмешался пьяница. – Вот что я тебе скажу. Ты так и не выслушал объяснений одуревшего от страха бедолаги. Это не по обычаю. Раз. Второе – у меня с утра не было во рту и маковой росинки. – Тут он сглотнул, явно имея в виду не еду. – Давай-ка заедем в селение. А после обеда допросишь честь по чести. И казнишь, если будет за что. Как?

– И казню. Все и без того ясно. Зачем человека лишние часы мучить? Но если уж ты вдруг стал так настаивать на соблюдении формальностей, а вернее – мечтаешь немедленно утолить свою жажду, то пожалуйста. Заедем. Казню и так. Спорю на что угодно.

– На что угодно-о? – протянул дурашливо пьянчуга. – А на саблю из доли добычи?

– Да хоть на саблю. Против твоего скакуна, раз уж ты решил так глупо проигрывать.

– Сам говоришь, что проигрывать. Имей совесть.

– Да хоть против гнилого яблока.

– Договорились!

…Зиндан под навесом. Холодно и сыро. Мухи вьются, вонь. Совсем недавно от жары по́том исходил – и вот на тебе. А потому что жизнь есть насмешка Всевышнего над неким Асланом.

Обед явно затянулся и превратился в ужин. А ты сиди, звени цепями на вытянутых руках, пытаясь найти положение, в котором болит чуть меньше.

Наверху стукнуло. Он поднял взгляд к краю ямы. Давешний нукер стоял на краю, бесстрастно глядя перед собой. На пленника не смотрел.

Сейчас спустится за ним. Или прямо тут и прирежет. И не поморщится. Бесчувственные они, монголы, вон, харя какая – ни движения, ни морщинки.

– Ты уронил в ручей золотой, – сообщил в воздух воин.

– Что?

– Уронил, разделся, чтобы не намочить одежд, и полез в воду. Говори так, а не иначе, и будешь жить. Замямлишь или собьешься – умрешь.

С этими словами воин развернулся и покинул дехканина.

Через полчаса за ним явились и повели в шатер пред очи законника, еще более злобного, нежели у ручья. Аслан доложил все как велено, и замер, ожидая неизвестно чего.

– Золотой? – удивился законник. – Откуда у червя вроде тебя золотой? От пятой жены приданое?

«Разнюхал, подлец», – осознал Аслан с горечью. Было, впрочем, уже все равно.

– Ты думаешь, он его украл? – с ленцой поинтересовался явно успевший вволю освежиться вином второй сановник.

– Голову пропил? – ласково поинтересовался законник. – Такой и яблока на базаре не стянет. Я думаю, что этого золотого нет, а он крутит.

– Ну, я просто к тому, что если не украл, то не наше дело, откуда золотой у него. Если он есть.

– Проверить-то легко, – пробасил один из двух до того молчавших старших. – Людей с нами довольно, место приметное, ручей мелкий.

– И впрямь, – повеселел законник. – Ну, смотри у меня!

С тем его и увели обратно в зиндан.

После ночи на перепрелой соломе с заломленными наверх руками его снова отвели в шатер.

Руки при этом развязали.

Он не знал, хороший это признак или дурной. Золотого он никогда в жизни не видел, и если на дне не схоронен разбойничий клад, песенка его спета.

Вновь толкнули его под колени, вновь он бухнулся носом вниз пред сановными мужами.

Что-то звякнуло перед лицом. Глаза уловили желтый блеск.

– Твое счастье, – заключил недовольно законник. – Вот твоя монета. Больше не теряй. И все же это было опасно близко к купанию. Но правосудие наше знает милосердие. Живи. – И бросил в сторону нукеров и спутников своих:

– Кончено, выезжаем.

Аслан одурело стоял на коленях, не зная, что он должен испытывать, и не испытывая ничего, когда к нему подошел пьянчуга. Поднял на ноги.

– Руки сложи и протяни. Вот так. – И тут же насыпал в сложенные ладони с горкой золота из солидного кошеля. – Теперь ты богат. Запомни, в следующий раз, когда потеряешь золотой, – не нарушай закон. Плюнь на потерянное и воспользуйся одним из этих. Ты понял?

– Понял.

– Это хорошо.

…Позже, трясясь в седле, Законник Чагатай спросил своего брата, беспутного Угэдэя:

– Отчего ты спас его? Всё то сельцо стоило ползолотого. Ты не мог не понимать, что я догадаюсь, чья эта работа. Или ты заделался мусульманином? А может, размяк? Подобрел?