Огненный рубеж

Димитрий замер. Ему очень хотелось зажмуриться – так было страшно, но он пересилил себя и продолжал стоять в позе покорности, исподлобья поглядывая на степняка. Сердце бухало так, что того и гляди – выскочит, в горле будто песку насыпало. Татарин молчал, покачиваясь с пяток на носки сапог из тонко выделанной кожи с узорной насечкой, потом медленно взял плётку и вдруг расхохотался. Следом засмеялись и остальные татары, отпустив рукояти сабель. Кто-то подал старшему сбитый шлем, татарин жестом приказал Димитрию выпрямиться – они оказались почти одного роста – и нахлобучил свой шлем на голову ловкого русича. Татары снова захохотали, показывая на Димитрия пальцами. Затем старший построжел и приказал парню:

– Минем артымнан бар, урус![3]

Они вышли из барака и направились через площадь к одному из глинобитных домов, окружавших толковище со всех сторон. Шлем татарин вернул себе, шёл впереди, не оглядываясь и не обращая внимания на многолюдную толчею, – ему спешно уступали дорогу. Димитрий ещё раньше догадался по одежде и повадкам, что это не простой нукер, а, наверное, сотник или даже тысяцкий, и он ведёт его не на казнь или наказание, а для чего-то другого.

И верно. Татарин привёл Димитрия к большому дому, стоявшему посреди просторного двора, где под широким навесом были расстелены разноцветные ковры, а на горе подушек развалился богато одетый немолодой татарин – лысый, седоусый и толстый. Провожатый Димитрия низко поклонился старику, прижав руку к сердцу, и быстро заговорил:

– Да не оставит Аллах своим покровительством твой дом, Умар-ати[4]! Я побеспокоил тебя, чтобы показать, какой новый подарок нашел для великого хана Ахмата, да продлятся его дни! Этот молодой урус очень ловок и смел. Он не побоялся показать мне свою удаль прямо в бараке на глазах у моих нукеров. Из него выйдет прекрасный воин, который будет верно служить великому хану до последнего вздоха!..

Димитрий слушал настороженно, едва разобрал несколько слов – «молодой», «ловкий», «воин», «служить», – но понял одно: татарин привёл его к своему деду Умару, чтобы тот одобрил выбор.

Хозяин дома молча потягивал чай из богато изукрашенной чаши, а когда его внук закончил, добродушно произнёс:

– Ты смел и удачлив, Беркен, мой мальчик. Вот и сегодня ты нашёл для своего могущественного дяди Ахмата прекрасный подарок!.. Я уверен – он оценит его по достоинству. Однако твой подарок имеет жалкий вид… Отведи-ка его на задний двор да скажи Физуле, пусть займется мальчишкой…

– Благодарю за совет и великодушие, Умар-ати! – снова поклонился старику татарин, взял Димитрия за плечо и повёл вокруг дома, мимо загонов для овец и кур и прочих закутков и пристроек.

Димитрий шел с опаской, потому что снова разобрал лишь то, что его ведут к какой-то Физуле, но оказалось, что его повели мыться!

Физула – сморщенная и потемневшая от старости женщина – завела Димитрия в каморку с одним маленьким окошком. Внутри посередине стояла большая, исходящая паром лохань с водой, а в углу – широкая лавка. Димитрий с некоторым облегчением снял с себя изодранную рубаху и портки, осторожно забрался в лохань…

Потом смуглый старик-раб с железным ошейником на тощей шее принёс ему одежду – тоже рубаху и портки, но вот ткань их была другой. Димитрий никогда прежде такой не встречал – тонкая и мягкая. Дали ему и обувь. Не привычные онучи или лапти, а диковинные короткие сапоги из кожи – тоже мягкие, тонкой выделки. В таких удобно и в жару, и в слякоть.

Удовольствие от телесной чистоты и хорошей одежды оказалось недолгим. Всё тот же Беркен повёл его в сопровождении двух воинов по городу, и вскоре они оказались на торжище.

Димитрий увидел ряд невысоких помостов, на которых кучками стояли, сидели пленники. Разных племён, возрастов и сословий – на помостах были и взрослые мужчины, и женщины, и дети, и даже старики – смирившись с жестокой участью, они хранили угрюмое молчание. Вдоль помостов прохаживались богато одетые люди – не только узкоглазые степняки, Димитрий с удивлением узрел высоких, смуглолицых и горбоносых людей со странными, похожими на горшки из накрученной ткани шапками.

Немного в стороне от помостов был раскинут огромный шатер, обвешанный узорчатыми коврами. Перед входом в него стояли четверо воинов в полном вооружении, а справа от входа полоскался на ветру девятихвостый бунчук. Димитрий вспомнил рассказы отца: девять волчьих хвостов означали главного хана Большой орды!

Беркен повёл Димитрия прямиком к шатру. Но тут дорогу им заступил один из богато одетых степняков – наверное, тоже хан, только не главный. На сей раз разговор вёлся неспешно, и Димитрий смог понять почти всё, в который раз возблагодарив в душе суровую настойчивость отца.

– Эй, Беркен, отдай мне этого уруса! – высокомерно заговорил хан. – Мне как раз нужен раб для омовения ног!..

– Это добыча великого хана Ахмата, уважаемый Юлчи, – вежливо ответил нукер. – Или ты будешь оспаривать его долю?

– У великого хана Ахмата и без того много рабов и прислуги, – возразил Юлчи. – Одним больше, одним меньше…

– Этот урус – особый. Он – молодой воин…