Огненный шар

И поднял вверх указательный палец, обласкав взглядом последний бутерброд на тарелке. Вася послушно отдал.

– И наша мышка Оленька ждала меня с откровениями за поворотом, так-то. Чтобы никто не увидел и не узнал, что она решила донести на свою начальницу.

– Как думаете, соврала?

– Вряд ли. Могла чуть приукрасить. Могла что-то недоговорить. Второе вероятнее. Поскольку слишком уж мучилась, прежде чем говорить начала. Но чтобы соврать… Вряд ли. Что думаешь, Вася?

Климов задрал высоко подбородок, выливая в рот последние капли со дна глубокой чашки, алчно покосился на последний бутерброд в руках начальника и со вздохом произнес:

– Лажа все это какая-то, Сан Саныч. С Илюхиной этой лажа.

– Чего это? – Востриков разломил кусок хлеба пополам, отщипнул сыра, подал помощнику.

– Прямо вот она сказала так и тут же помчалась машину его угонять и жечь кого-то? Ерунда! Это из серии: ну убила бы! Так и мать ребенку говорит, и муж жене, и жена мужу. Это же не значит, что все тут же убивать начинают. Илюхина, задумай она такое сотворить со своим обидчиком, рта бы не открывала. И кто сказал, что Мельников ее угнетал?

– Ольга.

– Ага! Ольга, которая у Илюхиной в подчинении, которая завидует ей наверняка и подсидеть стремится. Она не может быть объективной, Сан Саныч. Не мо-жет, – по слогам закончил Вася. – Я скорее ее бы заподозрил в злом умысле, чем Илюхину эту.

– Может, ты и прав, – неуверенно произнес Востриков, доедая бутерброд и допивая кофе, по примеру Климова высоко задрав подбородок и выливая в себя последние капли со дна чашки. – Но Илюхину для разговора вызвать все же нужно.

– Нужно, – кивнул Вася.

– Но прежде следует поговорить с пострадавшим.

– С Мельниковым?

– Да. И спросить… Куда он подевался? Почему не показывается на службе? Чего боится? Слышал он или нет пожелания Илюхиной на свой счет? Если слышал, почему не прореагировал?

– Да и были ли они вообще, – снова усомнился Вася. – Может, для этой Ольги данное происшествие как раз на руку? Может, решила все выдумать, чтобы по служебной лестнице продвинуться?

– Все, заканчивай с завтраком, мистер сомнение! – хлопнул по столу ладонями Востриков. – Собирайся, вместе навестим нашего господина…

Глава 7

Ваня Грищенко с удовольствием ощупывал ткань новой рубашки, в которой неделю назад встречался с клиентом. Хорошая ткань, дорогая, почти не мнется. И цвет ему к лицу. И стирается хорошо. Он уже трижды ее стирал и даже не гладил, надевая. С брюками было чуть сложнее. Он никогда их не умел гладить. И сегодня у него вышло сразу две стрелки на левой штанине. Маринка сразу заметила и сморщила носик.

– Снимай немедленно, – приказала она, сгребая бумаги со стола на стул и доставая маленький утюжок и байковое детское одеяло из кладовки. – Выглажу.

После визита в магазин одежды она начала говорить ему все время «ты», решив, что время выканья прошло.

Грищенко безропотно снял штаны и уселся в сторонке, с зажатыми между коленок ладонями.

– Ничего! – приговаривала она, утюжа капризную брючную ткань в районе коленок. – Мы из тебя сделаем настоящего бизнесмена. Мы тебя в люди выведем, Ванечка. Твое имя станет одним из самых уважаемых. А фирма – одной из самых процветающих.

– Ага… – неуверенно хмыкал он, наблюдая за плавным колыханием ее смоляной гривы. – Только для начала из тени нашего господина выбраться бы.

– Тю-ю-ю, – присвистнула Маринка весело. – О том, что ты в его тени, никто даже не догадывается, Ванечка. Никто не знает о вашем партнерстве. Никто, кроме нотариуса.

– И нас с ним, – пробормотал он со вздохом. – Знаешь… Я сейчас жалею об этом партнерстве. Лучше бы я тогда кредит взял, Марин!

– Ага, – фыркнула она, покосившись на голоногого начальника. – Кто бы тебе его еще дал? Разговор-то шел не о сотнях тысяч, так ведь?

– Так.

– И залог имущества требовался. А у тебя что закладывать?

– Нечего было, – не стал он спорить. – Кроме моей души и однокомнатной «хрущобы».

– Да ладно тебе, Ваня! Нашел дьявола! Мельников, он только кажется значимой фигурой, на самом деле…

Она выдернула вилку утюга из розетки, поставила утюг на подставку, взяла брюки. Встряхнула их, с удовольствием оглядела аккуратные ровные стрелочки. Швырнула брюки Грищенко.

– На самом деле он большой трус, Ванечка. Он вот с тобой бизнес замутил инкогнито и боится.

– Чего? – Он натянул штаны, сноровисто заправил в них рубашку, затянул ремень.

– А всего он боится, – Марина убрала утюг и одеяльце в кладовку. – И тебя боится, вдруг кинешь. И хозяина своего боится. Так в ситуации с тобой он только деньги теряет. Это плохо, конечно, но дело наживное. А вот с хозяином сложнее. Там потери будут круче.

– Какие?

Грищенко смотрел на Марину с восторгом. Он слушал ее рассуждения, как песню. Она была умной, очень умной. Очень хитрой, предприимчивой и при этом очень осторожной. Последняя крупная сделка, контракт на которую он уже заключил при вливаниях Мельникова, которые к слову были не такими уж и значительными, вообще не затронет счетов фирмы.