Огненный шар

– Ну да. Жена занималась этим вместе с учительницей Софьи по английскому языку Аллой Михайловной. И, кажется, нашли. Софийка сегодня аж спозаранку уехала. А в чем проблема-то, Оля?! – И он выразительно постучал пальцем по циферблату часов.

– Проблема в преподавателе, Валерий Сергеевич.

Оля скорбно поджала губы, отняла руки от горла, вроде ничего, не опухло, следов нет. И то хорошо.

– А что с этим преподавателем не так? Плохой преподаватель? Недостаточно квалифицирован?

– Да как раз нет. Ему нет равных в нашем городе. Он знаток китайского. Лучше его нет, – она вздохнула. – Дело не в его квалификации, Валерий Сергеевич.

– А в чем? В чем?!

– В том, кто он! – Ее глаза зловеще прищурились.

– И кто же он?

Он немного успокоился. И делов-то! В преподавателе все, оказывается, дело! А то ведь жизни Софии что-то угрожает! Сто процентов девка себе дорогу мостит в его койку. Сто процентов стойку сделала на эту позицию.

– Кто он, Оля? Заканчивай и убирайся, – он небрежно мотнул ладонью в сторону двери. – Ну?!

– Китайский язык вашей дочери преподает Илюхин Геннадий Сергеевич, – на одном дыхании выпалила она.

– Илюхин Геннадий Сергеевич? – задумчиво повторил Мельников.

Потом повторил еще и еще раз. Лицо его сделалось пурпурным. Взгляд бешено скакал по кабинету с предмета на предмет. Наконец остановился на Ольге.

– Это тот, о ком я подумал? Это ее муж? Муж Илюхиной Карины Георгиевны?! – У него кончилось дыхание, и отчество такой ненавистной, такой желанной женщины вылетело тихим сипом. – Это ее муж???

– Да, Валерий Сергеевич! Китайский язык вашей дочери преподает муж Карины Георгиевны. И… – Оля была мастерицей на эффектные паузы, очередная – его едва не добила. И он даже рад был, когда она закончилась. – И одному богу известно, зачем они это делают!..

Глава 17

У Вострикова ломило виски от бесконечной лжи, которой его сегодня потчевали с утра до самого обеда. У него темнело в глазах от ищущих сочувствия взглядов. Ему невыносимо стало дышать одним воздухом с этими, с позволения сказать, людишками, ждущими к себе жалости.

Он их презирал!!! Всех!!! Они были отвратительны ему в своей низкой, мелкой трусости.

– Господи!!! О чем вы говорите, Александр Александрович??? – вопил на высокой ноте Грищенко, заявившись к нему с забинтованной головой и поначалу говоривший очень тихо. – Я не убивал ее!!! Зачем мне это???

– Чтобы она оставила вас в покое. Она претендовала на вашу квартиру, она могла претендовать на часть вашего бизнеса. Дела, я слышал, идут более чем успешно. Это мотив…

Конечно, Востриков понимал, что у погибшей Катерины не было никаких шансов. Она ничего не могла отсудить, ничего. Супруги давно были в разводе.

Но ведь она могла об этом не знать, плохо зная законодательство. И Грищенко мог об этом не знать. Или быть не до конца уверенным. Или просто мог быть выведен из себя истеричной бабой.

– Как??? Ну, вот как я мог с такой травмой, накачанный уколами, вернуться к себе в дом и убить Катю??? – верещал уже чуть позже Иван Иванович. – Вы у врачей спросили бы!

– Спрашивали. И они сказали, что не исключают вашего передвижения в ночь убийства как по больнице, так и за ее пределами. Вы лежали в палате один. И никто вас не контролировал. Так что вы вполне могли это сделать.

Грищенко заламывал руки, без конца хватался за перебинтованную голову, хныкал, стонал. И тем самым не вызывал у Вострикова ни капли сочувствия. Но арестовать он его не мог. Потому что доказать его причастность к убийству было бы действительно очень сложно.

– Вы знакомы с Мельниковым Валерием Сергеевичем? – спрашивал он.

– Конечно. Его многие в нашем городе знают. Уважаемый человек, занимает солидную должность в фирме у солидного человека. Мы обязаны знать таких людей. К тому же я обращался к нему за помощью. Мне нужно было взять в прокат машину недорого. Он помог. Уважаемый человек.

Ну что тут добавишь!

Потом привели Марину. Она давно пришла в сознание и находилась под арестом, потому что Востриков пока не мог решить, кто же из этих троих убил бедную женщину. То, что кто-то из них, он не сомневался. Почти…

Марина отказывалась говорить вообще. Она ничего не отрицала и ни с чем не соглашалась. Просто молчала, рассматривая его в упор, как музейный экспонат. Так продолжалось полтора часа. И когда Востриков вспылил и наорал на нее, начав грозить всеми возможными статьями Уголовного кодекса, она разлепила губы и сказала:

– Вот поэтому я и молчу.

– Почему поэтому?

– Потому что вы слышите только себя. Мои слова не произведут на вас никакого впечатления. Вы уже все для себя решили.

– Уведите!!! – заорал Востриков, вызывая конвой.

Марину увели.

Привели Сиротина. С этим вообще беда.

– Без адвоката говорить ничего не буду… Доказать вы ничего не сможете… То, что полоумная девка видела меня под окнами своего офиса, ничего не доказывает… Я люблю покупать там хот-доги. Там самые лучшие хот-доги в городе. И еще беляши, и пироги с яблоками.