Огненный шторм

Но мне некогда было наблюдать за ее действиями. Под ураганным огнем я включил двигатель на полную мощность и целиком погрузился в воду. Из-под воды было видно, как взлетали брызги от учебных пуль, которые, разбиваясь о воду, окрашивали ее в красный цвет.

Наконец я достиг берега и, переключив компьютер на сухопутный режим, рванулся в лес. Вода стекала по забралу шлема. Сбоку появилась пластиковая фигура учебного противника. Я дал короткую очередь, и она упала. Впереди вели бой Травкин и Маркова. Метрах в двадцати слева залег Потапов. Его прижал к земле компьютерный боец с фобосианским лучеметом «М-86». Врага прикрывали двое автоматчиков. На плече Потапова было уже несколько меток от попаданий учебных пуль.

Я левой рукой открыл подсумок, достал гранату и швырнул ее в гущу противников. Раздался взрыв, и выстрелы стихли.

– Похоже, тебя здорово прижали, – подбежав к Потапову, я вынул аптечку из кармана бронежилета.

– Да, я наскочил прямо на них, и меня едва не срезали очередью. Только зацепило.

– Ладно, двигайся к берегу, там Кочетова и Корнелюк.

Боец встал и, пригибаясь, побежал обратно. Я проводил его взглядом и повернулся в сторону, куда двинулись Травкин и Маркова. Подбежали Сойкин и Кирьякова. Я жестом приказал им следовать за мной.

Вскоре мы оказались у выхода на небольшую поляну. В центре ее была траншея, где оборонялись несколько «фобосианцев». Посередине стоял искореженный взрывом фобосианский станковый лучемет. Я подбежал к Марковой, которая залегла неподалеку.

– Где Травкин?

– Он пошел в обход. У него снайперская винтовка…

– Понятно. – Я включил рацию. – Шолохов на связи. Травкин, слышишь меня?

– Слышу, – отозвался снайпер. – И даже вижу. Посмотрите на восемь часов, чуть ниже верхушки дерева.

Я взглянул в указанном направлении и увидел Травкина, зацепившегося за ствол дерева «кошками».

– Отлично. Оставайся там, огня не открывать. Наблюдай за противником, если будет нужно – прикроешь нас.

– Понял.

Подбежала Кочетова.

– Ну, что с Корнелюком?

– Да все нормально. Только слегка наглотался воды. Он с Потаповым.

– Хорошо. Приготовить штыки. – Я щелкнул держателем, и из-под ствола выскочило пятнадцатисантиметровое лезвие экспериментального штыка «ШП-56».

– Штыковая атака, командир? – Сойкин появился из-за ствола поваленного дерева.

– Точно.

– Вот это настоящее дело. Покажем им, «что значит русский бой удалый, наш рукопашный бой!».

Кочетова непонимающе посмотрела на Сойкина. Он откинул забрало шлема и улыбнулся.

– «Бородино», Лермонтов.

– А я уж подумала, ты сам сочинил! – попыталась пошутить Кочетова.

– Хватит отдыхать. Рассредоточиться!

Бойцы разошлись на расстояние 5-6 метров друг от друга и встали в полный рост. Штыки их автоматов зловеще сверкали. Стволы «МСК» покачивались, как будто отыскивая жертву.

– За Родину! Вперед!

Резким рывком я выскочил на поляну. Заработал лучемет, но очереди проскальзывали над головой. За несколько секунд я пересек открытое пространство и прыгнул в траншею. Сбоку выскочил один противник.

Я шагнул вперед, приклад автомата прочертил широкую дугу снизу вверх и врезался в подбородок управляемого компьютером робота. Послышался хруст пластика, и противник рухнул на землю. Показался еще один. Я коротким ударом опустил приклад на его шлем и шагнул назад.

В траншею один за другим прыгали остальные бойцы. Я развернулся в сторону Кочетовой, и увидел, что один противник поднял автомат для выстрела. Девушка смотрела в другую сторону. Я прыгнул вперед и вогнал штык в спину робота. Он упал. Кочетова развернулась.

– Будь аккуратнее. Следи за тылом! – Я несколько секунд смотрел в ее удивленные глаза, а потом побежал по траншее в другую сторону.

Навстречу мне вылетела Маркова. Она испуганно смотрела куда-то выше меня. Я резко развернулся и увидел на краю траншеи противника. В правой руке он занес для броска сюрикен – небольшую метательную пластину. Я понял, что не успеваю ничего сделать. Даже закрыть Маркову от броска времени не было.

Противник выбросил руку вперед. Будто в замедленной съемке я смотрел, как сюрикен, рассекая воздух, летел прямо в лицо Марковой, забрало шлема, которой было открыто. Грохотнул выстрел, и пробитая крупнокалиберной пулей пластина упала на дно траншеи. Я посмотрел в направлении выстрела и увидел, как Травкин оторвался от прицела винтовки.

– Молодец!!! Реакция у тебя что надо! – сказал я в микрофон.

– Еще бы! – послышался бодрый ответ. – Вы же сказали прикрывать, а этот гад хотел обидеть мою Танечку!

Я усмехнулся и посмотрел на Маркову. Она все еще была бледна.

– Успокойся! – Я поднял с земли пробитый сюрикен и протянул ей. – На вот, держи. Видишь, как он тебя любит, даже сбивает на лету подобные штучки!!!

Она слабо улыбнулась и взяла пластину.

– И еще. Закрой забрало. В следующий раз рядом может не оказаться Травкина!

– Обижаете, командир! – раздался в наушниках голос бойца. Я только сейчас понял, что забыл выключить микрофон.

– Не зарекайся, Травкин, на войне бывает всякое.

Подошел Казачок. От ствола его «Медведя» все еще шел дым. Боец орудовал станковым пулеметом, как легким пехотным. Вот это сила!