Огненный столб

— Здравое рассуждение, царевна. Не хуже, осмелюсь сказать, чем у твоей бабушки.

— Моя бабушка первой сказала это, — сухо заметила царевна. — Царство устояло благодаря ее усилиям. Я здесь только для того, чтобы закончить начатое ею.

— Да, она закрепила руль и повернулась кормой к волнам. Я рад видеть, что ты снова правишь, и в надежную гавань.

Царевна вздернула подбородок. Она была достаточно рассержена, чтобы показать это, то есть очень рассержена.

— Я рада, что ты одобряешь мои действия. Может быть, ты знаешь способ вернуть стражу к ее обязанностям и набрать новых стражников вместо погибших от чумы?

Хоремхеб был неуязвим для насмешек и снова поклонился.

— Как угодно, госпожа. Может быть, мне будет позволено привести из Дельты своих людей? Они хорошо обучены и будут служить лучше, чем новобранцы.

— Но разве Дельта тоже не опустошена чумой? — заметила Анхесенпаатон с милой рассудительностью. — Там нужен каждый, кто может держаться на ногах. Лучше пошли в Фивы, там чума свирепствовала не так, как здесь, и много слабее, чем в Дельте.

— Как тебе будет угодно, госпожа, — ответил Хоремхеб, с неудовольствием обнаружив, что царевна-дитя достаточно проницательна, чтобы видеть его насквозь, но никак не показал этого. Он больше не настаивал на том, чтобы привести своих верных людей в город, изнемогавший от отрешенного царя, но весь его вид говорил о том, что для этого еще настанет подходящее время.

— Этот человек опасен, — сказала Нофрет, как только появилась такая возможность.

Ее госпожа, отдыхая в маленькой комнате позади зала приемов и потягивая ячменную воду, закрыла глаза и вздохнула.

— Почему? Ты думаешь, он хотел бы стать царем? Это невозможно. Он простолюдин.

— Он может захватить царственную невесту, отделаться от царя и под угрозой оружия потребовать трона.

— В Великой Стране Хатти мог бы, — возразила царевна, — но здесь — нет.

— Вот именно поэтому и сможет. Никто не поверит в такое, пока дело не будет сделано. Большая часть Египта даже встанет на его сторону.

— Не встанет.

— Встанет, — сказала Нофрет. — Они хотят получить обратно своих богов.

— Сплетни прислуги, — отмахнулась царевна, отставила недопитую чашу с ячменной водой и снова растянулась на кушетке, которая прежде принадлежала Тийе. — Наверное, мне надо перебраться во дворец цариц прямо сегодня, а не ждать, пока я выйду замуж. Так будет проще, как ты думаешь? Мы запрем эти комнаты, и слугам не придется тратить время на их уборку.

— Какие покои ты займешь? — Нофрет резко переменила разговор — госпожа утомила ее. Не было сил спорить.

— Я хотела, — ответила царевна, — перебраться в комнаты матери. — Дыхание ее чуть прервалось, но она продолжала с нарочитым спокойствием: — Другие уже заняты или слишком малы, не соответствуют моему положению. Я не могу просить ни Меритатон, ни госпожу Кийю освободить свои комнаты. А покои матери пустуют. Я прикажу поставить новую мебель. И стены надо бы перекрасить. Мне никогда не нравились храмовые сцены. Что ты скажешь насчет охоты на птиц у реки или коней и колесниц?

— Слишком по-хеттски — вся эта охота и скачки.

Царевна улыбнулась слабо, но искренне.

— Ладно, тогда не стоит. Может быть, просто птицы или танцы?

— Что тебе больше нравится. Сказать царскому живописцу, что ты хочешь его видеть?

— Наверное, — сонно ответила царевна, — завтра. Надо подумать. И приготовить комнаты. — Она зевнула. — Ох, я могла бы спать, пока Осирис вновь не оживет.

— Поспи часок. Вроде бы у тебя нет срочных дел.

— Есть. Мне надо идти — прибыли послы из Лагаша.

— Их милости могут и подождать, — сказала Нофрет решительно. — Я прослежу, чтобы их угостили и ублаготворили вином. К тому времени, как ты проснешься, они будут готовы дать тебе все, что ты пожелаешь.

Царевна не ответила, только вздохнула, даже не улыбнувшись хитроумию Нофрет, и заснула.

Нофрет сделала все, как обещала — приказала, чтобы послов хорошенько угостили в малом пиршественном зале, и велела дворецкому перенести все дальнейшие аудиенции на завтра. Только потом девушка сообразила, что распоряжается солидными и влиятельными людьми, много старше ее самой: даже не заметив, она стала такой, кем мечтала стать в свой первый день в Ахетатоне — главной служанкой царицы.

И пусть царица была еще не царица, а всего лишь очень усталая, совсем юная царевна, чей отец не годился ни на что, кроме как молиться в храме и заводить дочек. Но она делала то, что нужно, на что никто другой не был способен. Это Нофрет тоже понимала.

Многие слуги царицы Нефертити умерли, но некоторые были живы и все еще находились во дворце. Поскольку им не давали иных приказаний, они отсиживались в ее покоях, почти ничем не занятые. Нофрет расшевелила их именем своей госпожи.

Главный из них, евнух средних лет и внушительного телосложения, осмелился смотреть на нее презрительно. Она уперла руки в бока и показала ему все зубы, что напоминало улыбку очень отдаленно.

— Ах, вот и Сетнеф. А я думала, где же ты прячешься? Моей госпоже нужны помощники, а я такая молодая и неопытная. Если бы ты мог посоветовать…