Огнепад

Сенгупта тоже не спала. Она царапала командную стену палатки, и та освещалась крохотными световыми шоу Всплывал небольшой аниматик „Венца“, отцентрованный по форпику, где МУР Д. то ли цеплялся за призрака, то ли марионеткой танцевал на нитях инопланетного разума; открывался вид на металлический ландшафт, где дрон искал сюрпризы, возможно оставленные вампиршей; еле заметно мерцало смазанное пятно инфракрасного цвета там, где спящий монстр прятался в тенях.

Брюкс подумал, что такого понятия, как безопасное место, никогда не существовало. Человек мог легко найти иллюзию покоя в цифрах. Компания друга, тепло домашнего питомца ничем друг от друга не отличались; это всего лишь ствол мозга вспоминал уют от тепла чужого тела, что когда‑то лежало рядом и прижималось, обороняясь против страхов в ночной тьме.

Сенгупта слегка повернула голову: скула, кончик носа в тусклой мгле.

– Таракан?

– Я очень хочу, чтобы ты перестала меня так называть.

– Раньше ты говорил о том как теряют людей. Ты говорил что разные люди с этим справляются по‑разному да?

– Говорил.

– А ты как справляешься?

– Я… – Он не знал, как ответить. – Может, человек, которого ты потерял, когда‑нибудь вернется. Может, однажды кто‑то другой займет его место.

Сенгупта тихо хмыкнула, и в этом звуке слышалось эхо старых насмешек:

– То есть ты просто сидишь и ждешь?

– Нет, я… продолжаю жить. Что‑то делаю. – Брюкс покачал головой: почувствовал, как подступает раздражение. – А ты, наверное, на скорую руку слепила бы себе кастомизированного друга прямо в КонСенсусе…

– Закрой свой рот и не говори что мне делать.

Дэн прикусил губу:

– Прости.

„Старый дурак. Ведь знаешь, куда лезть не надо, и все равно лезешь“.

Полковник Мясник постепенно сходил с ума, Валери, выжидая, по‑прежнему вела какие‑то смертельные игры, по эфиру странствовали призраки, а судьба была готова ударить в любой момент, но Ракши больше за Дэном не охотилась. Хоть одна радость. Он немного покрутил в голове эту мысль и даже удивился тому, насколько высоко забралась Сенгупта в его личной иерархии страхов. В конце концов, она была лишь человеком. Безоружной плотью и кровью. Не доисторическим кошмаром, не инопланетным оборотнем, не богом и не дьяволом. Просто девчонкой – даже другом, насколько она вообще могла мыслить в таких терминах. Невинным человеком, ничего не знавшем о его секрете. Кто такая Ракши Сенгупта по сравнению с чудовищами, раковыми опухолями и целым миром, застывшим на краю? Разве заметна ее злоба на фоне ужасов, окружавших Брюкса со всех сторон?

Риторические вопросы, конечно. Вселенная полна кошмаров.

Просто Ракши он сотворил сам.

***

Меж тем из Дэна охотник вышел плохой.

Порция, разумеется, была не настолько заметной мишенью, как он сам. Брюкс не мог существовать за счет термальной энергии атомов в переборке, вибрирующих при комнатной температуре; не мог распластаться, как бумага, и обернуться вокруг водопроводной трубы, замаскировав самый жалкий тепловой след. Брюкс думал про альбедо и спектрограммы, задался вопросом, не сможет ли зонд, построенный на очень коротких волнах, уловить дифракционные решетки, с помощью которых Порция разговаривала – возможно, она использовала их и для камуфляжа, – даже собрал импровизированные детекторы, но те ничего не показали. Это, правда, ни черта не значило. Возможно, Порция пряталась в бесконечном фрактальном лабиринте „Венца“ из дыр и закутков, слишком маленьких для ботов и людей.

Дэн почти не сомневался, что если плесень решит атаковать, то обязательно чем‑нибудь себя выдаст: тепловой сигнатурой, служившей аналогом мускулов, накапливающих заряд; перераспределением массы, достаточной для конструирования придатка по заданному набору координат. А вот функционировать она могла и в постбиологическом исходном состоянии: грубая масса реального субстрата передавала еле уловимую энергию в сверхпроводниковый интеллект мимикрирующего вещества. Если вычисления Двухпалатников были верны, в таком режиме она могла думать, планировать и прятаться вечно.

Чем меньше Дэн находил, тем сильнее боялся. Что‑то совсем рядом наблюдало за ним, он нутром чуял чужой взгляд.

– Корабль слишком шумный, – признался Брюкс Сенгупте. – Термически, аллометрически. Порция может быть где угодно, повсюду. Как нам узнать наверняка?

– Не может.

– Почему ты так уверена? Это же ты предупредила меня тогда…

– Я думала что она пролезла на корабль это да. Но повсюду плесень проникнуть не могла все не покрыла. Нас она не поглотила.

– Откуда ты знаешь?

– Порция хотела чтобы мы остались на „Икаре“. Она не стала бы нас останавливать если бы уже забралась внутрь. Значит она не может быть повсюду.

Брюкс задумался:

– Она все равно может быть где угодно.

– Ага. Но всех ей не захватить. Тут в любом случае лишь ее малая часть. Потерянная и одинокая.

В ее голосе послышалось что‑то похожее на сочувствие.

– А почему нет‑то? – спросила она, хотя Дэн ничего не говорил. – Мы‑то знаем каково это.

***