Огнепад

Иногда он сомневался. Время от времени – после особенно бесплодных раскопок в руинах – спрашивал себя, чего действительно хотел здесь добиться, зачем работа,! день за днем. Не были ли все его усилия пустой тратой времени. Тихий голосок в глубине разума интересовался этим даже сейчас, пока Брюкс, щурясь, смотрел на восходящее солнце.

Потом склонился над пьедесталом, плеснул водой на лицо, попил. Омыл руки.

От этого ему всегда становилось лучше.

***

Он провел этот день как и все остальные: играл в археолога‑любителя и просеивал обломки в поисках ответов. Он не знал, что тут точно произошло и зачем после их отлета монастырь так основательно разбомбили. Насколько помнил Дэн, оставшиеся монахи были не в том состоянии, чтобы обороняться. Возможно, кто‑то решил сделать из них показательный пример. Когда Брюкс еще спал в палатке, он решил поискать ответы, отправил в сеть запросы и поисковые цепочки, протралил ближайшие попадания, предложенные облаком, но сведений, относящихся к делу, так и не нашел. Наверное, люди уничтожили детали. Или сети, опасаясь нависшей шизофрении, просто забыли о них.

Брюкс давно не пользовался КонСенсусом. Тот ничего не значил, к тому же Дэн искал совсем другие ответы.

Он только сейчас понял, что Лаккетт был прав: все действительно шло по плану. Лишь такая модель соответствовала всем данным. Простые исходники не могли победить Двухпалатников – с таким же успехом стая лемуров могла попытать счастья, сыграв с Джимом Муром в боевые шахматы. Рой проиграл только потому, что рассчитывал проиграть; Дэн Брюкс сбежал потому, что они этого хотели. Теперь он вернулся и искал ответы, потому что их оставили для него. В конечном итоге Дэн все найдет. Тут лишь вопрос времени.

Он знал это. Ведь у него была вера.

***

В северо‑восточном углу руин зияла огромная яма: туда во время зачистки осыпались стены, а один обломок навис над пропастью. Какая‑то другая сила снесла ограждение высотой по пояс человеку: раньше оно окружало дыру на безопасном расстоянии. Сейчас Брюкс легко переступил через него и прошел по бетонному козырьку.

Дна он почти не видел. Иногда, когда солнце стояло в зените, замечал тусклые отблески огромных радиальных зубов, прорезавших шахту глубоко внизу. Ногой скидывал внутрь камешки и спустя долгое время слышал плеск воды. Изредка ему на глаза попадались прерывистые голубые искры закоротившей проводки. Значит, какая‑то жизнь там осталась. Брюкс лениво прикинул, стоит ли исследовать яму дальше – по идее, на дно можно было как‑то попасть, через какой‑нибудь воздухозаборник, к примеру, – но решил не спешить, у него оставалась еще уйма времени.

Пока приходилось учитывать опасности по резвее. Гремучие змеи то ли решили вернуться на прежние места, то ли, наоборот, сменили зону обитания: стоило, не думая, протянуть руку во время расчистки завалов куда‑то в место потемнее, как дело оборачивалось парой атак и приятным дополнением к рациону из сухих пайков. За время отсутствия Дэна экзотический вид саранчи открыл для себя огонь и однажды утром поджег поляну сухой травы, пока Брюкс копался поблизости. Дэн видел, как стебли трещат и чернеют, а потом нашел рядом обугленные трупики насекомых: им не хватило сил выпрыгнуть из собственного пламени. Баркодер не смог толком идентифицировать геном, показал лишь семейство и ближайшего родственника – австралийскую чумную саранчу. Эта, похоже, забралась далеко от дома и обзавелась новой разновидностью хитина, чей коэффициент трения во время брачных игр оказался чересчур зажигательным.

Чума и пожары в одной упаковке. Апокалиптично: какой‑то сплайсер имел бодрящий библейский подход к вопросам военной биологии.

Днем Брюкса посетил нежданный гость – он почти час наблюдал, как тот из точки в знойном мареве превращается в двуногое существо, идущее, покачиваясь, по восточным равнинам. Со своим тараканьим зрением Брюкс поначалу не опознал визитера и чуть не вышел ему навстречу, но вовремя заметил характерное пошатывание и в панике кинулся прятаться. Пришелец не бежал, но двигался быстро и без вещей: ни рюкзака, ни фляжки – один кроссовок на ноге, черной и кожистой, как бастурма. Кто бы это ни был, он оказался не просто обезвожен, а напоминал скелет. Левая рука незнакомца висела, будто сломанная в плечевой кости.

Правда, ему, похоже, было наплевать. Он шел, спотыкаясь, дергающейся, почти судорожной походкой, протащился мимо монастыря, даже не взглянув на него; заложил зигзаг к западному горизонту под смертельно обжигающим солнцем. Брюкс спрятался в руинах, наблюдал за гостем, но его глаз не разглядел. Вряд ли они танцевали. Это был не тот вид живых мертвецов.

Потом Дэн притаился в прохладе между камнями и попытался вспомнить, откуда дует ветер.

***