Огнепоклонники

– А как насчет того, что нужно мне? Почему бы тебе для разнообразия не подумать не только о себе? Как ты думаешь, что я с тобой делал все эти месяцы?

– Я думала, нам было хорошо вместе. Если ты все это время думал о женитьбе, извини, тогда я тебя не поняла. Мне очень жаль.

– Тебе жаль? Ты меня унизила, и теперь тебе жаль?! Значит, по нулям, да? Это все искупает.

– Я сделала все, что было в моих силах, чтобы тебя не обидеть. Давай не будем усугублять ситуацию.

– Усугублять ситуацию. – Люк отвернулся. – Да ты хоть представляешь, скольких трудов мне стоило, скольких хлопот – и это помимо всего остального, с чем мне надо разбираться! – устроить тебе идеальный вечер? Найти идеальное кольцо? А ты бросаешь мне его в лицо!

– Я просто говорю «нет», Люк. У нас с тобой разные цели в жизни. Все, что я могу, это сказать тебе «нет». Извини.

– Ну да, конечно, тебе жаль. – Люк вновь повернулся к ней, и было в его лице что-то такое, чему Рина не могла дать определение. – Ты извиняешься, что твоя дурацкая работа тебе дороже меня, что твое вульгарное мещанское семейство тебе дороже меня, твой люмпенский образ жизни – все это тебе дороже. И это после того, сколько я в тебя вложил…

– Осади назад! – Теперь Рина тоже рассердилась. – Что значит «вложил»? Я не биржевая бумага, Люк. Я не твой клиент. И будь осторожен, когда говоришь о моей семье.

– Да меня тошнит от твоей гребаной семьи.

– Тебе придется уйти. Сию же минуту. – Ее гнев стремительно перерастал в бешенство. – Ты на меня обижен, мы оба выпили…

– Да уж, конечно. Ты без зазрения совести лакала шампанское по двести пятьдесят за бутылку, все это время собираясь пнуть меня по лицу.

– Вот как? Прекрасно. – Рина бросилась в спальню, рванула на себя ящик письменного стола и вытащила чековую книжку. – Я выпишу тебе чек… Я выпишу тебе чек на обе бутылки, и будем считать, что мы квиты. Давай договоримся, что мы оба совершили ошибку и…

Люк рванул ее за руку, и Рина потеряла равновесие. Не успела она глазом моргнуть, как он ударил ее наотмашь. Чековая книжка вылетела у нее из рук, она врезалась плечом в стену и упала.

– Ах ты сука! Чеки мне будешь выписывать? Гребаная сука, что ж ты мне яйца крутишь?

Рина увидела звездочки, маленькие красные звездочки, пляшущие перед глазами. Не столько боль, сколько шок пригвоздил ее к месту в ту минуту, когда Люк наклонился и рывком поднял ее на ноги.

– Убери руки. – Рина услышала дрожь в собственном голосе и собралась с силами. «Учись быстро бегать», – когда-то сказал ей дедушка. Она научилась. Но здесь бежать было некуда. – Убери от меня руки, Люк. Сейчас же.

– Мне надоело выслушивать, как ты командуешь. Ты больше никогда не будешь говорить мне, что делать. Хватит, накомандовалась. Пора тебе узнать, что бывает, когда кто-то пытается со мной играть.

Рина перестала думать. Она не думала о том, что он собирается снова ее ударить, или о том, как положить этому конец. Она просто среагировала. Среагировала так, как ее учили.

Она изо всех сил врезала ему ребром ладони по шее под подбородком и одновременно яростно двинула коленом между ног.

Звездочки все еще плясали у нее перед глазами, когда он рухнул. Дыхание вырывалось у нее изо рта короткими, отрывистыми всхлипами. Но, бог свидетель, ее голос больше не дрожал.

– Ну вот, теперь ты можешь сказать, что я кручу тебе яйца. Имеешь право. Ты назвал меня сукой? Уж лучше бы легавой. Забыл, что я коп? Тебе же хуже. А теперь подбери свою тощую задницу и вынеси ее из моего дома. – Рина схватила торшер, яростно выдернула шнур из стены и вскинула стальную штангу на плечо, как дубинку. – Или мы можем устроить второй раунд, ублюдок. Убирайся вон и считай, что тебе крупно повезло. Ты мог бы провести эту ночь в камере. Или в больнице.

– Я этого не забуду. – Лицо Люка стало мертвенно-белым, и ему пришлось отползти, прежде чем он сумел подняться на ноги. – Его глаза горели пылающей злобой, когда он посмотрел на нее. – Я этого так не оставлю.

– Отлично, я тоже. Убирайся ко всем чертям. И никогда больше ко мне не приближайся.

Ее не била дрожь, когда она вышла вслед за ним в гостиную. Ее не била дрожь, когда она ждала, пока он заберет свое пальто и дохромает до двери. Она сохраняла спокойствие, когда заперла за ним дверь на засов и даже когда подошла к зеркалу, чтобы осмотреть свое лицо.

Она вынула свою цифровую камеру, установила таймер, сделала снимки анфас и в профиль, а затем послала их электронной почтой вместе с кратким объяснением своему напарнику.

«Чтобы прикрыть свою задницу», – сказала себе Рина. Потом она достала из морозильника пакет замороженного зеленого горошка и прижала его к пылающей щеке.

И затряслась, как осиновый лист.

12