Огневица

Когда готовишься для любимого – не тяжко. Когда спишь и видишь, как бы войти в дом, где хозяйкой будешь – все само спорится и ладится, пироги будут пышные и белые, каша – рассыпчатая, хлеб – румяный и хрустящий, щи – наваристые и ароматные. Но Анушку сосватал нелюбый. Купец Доха из соседней волости – тот самый, что третью жену недавно схоронил – приметил Анушку на торге и принялся разузнавать о ней у деревенских. Тетка сдуру обрадовалась и расстаралась, зазывая Доху в гости. Вот только о том, куда девались его прежние жены – все как одна молодые и сильные, вышедшие из «земельных» – крестьян, живущих за счет продажи урожаев в города – тетка почему-то думать не стала. Хотелось ей племянницу в теплый дом определить да самой расписные платки на старости лет поносить, и за желанием этим тетка Анушки не видела дальше своего носа.

Анушка наотрез отказалась идти за Доху. До сих пор ей страшно было вспоминать, как разозлился купец. Лицом закаменел и сквозь зубы процедил, что она пожалеет еще, что сразу не согласилась. Анушка в ответ только губы сжала добела. А поздним вечером, когда она возвращалась домой с торга, ей преградили путь двое мужиков – незнакомых, страшных, лицом темных… Анушка каким-то чудом – не иначе как с перепугу – вырвалась от них и побежала куда глаза глядели. Глядели они почему-то в сторону реки, и лишь выбравшись на берег, поняла Анушка, что сама себя в ловушку завела.

Если бы не та странная рыжая девица, Итрида, ох и горько бы сейчас было Анушке. А то и вовсе сгибла бы. Ох, боги…

Анушка быстро обрисовала указательным и средним пальцем круг на груди, перечеркнула его наискось и толкнула дверь.

– Тетушка? Я воды принесла.

Ее голос потонул в глухой недоброй тишине. Анушка подождала, пока глаза привыкнут к полумраку, и осторожно пошла вперед. Кадка, из-за которой голые ноги уже сводило от холода, оказалась позабыта.

В углу шевельнулась какая-то темная куча, и Анушка вскрикнула с перепугу. Раздался хрип.

– Сохрани Светозарная, защити Кузнец Небесный.. . – Анушка попятилась и уперлась спиной в захлопнувшуюся дверь.

– Ну-у-ша… – прохрипел жуткий голос. Из вороха тряпок протянулась белая скрюченная рука, и девушка спиной вжалась в дверь, отчаянно толкая ее и позабыв, что надо в другую сторону. Со страху язык у нее отнялся. Как есть навья в дом пробралась, и откуда только нечисть принесло?

– Нуша, помоги, – позвал тот же голос.

– Не подходи! – выдохнула девушка. Дверь все никак не поддавалась.

– Дочка… В груди больно… помоги…

Анушка, чьи глаза наконец привыкли к полумраку, не поверила своим ушам. Искоса она присмотрелась к ворочающейся куче. Взгляд скользнул по знакомым лаптям, зацепился за оберег, выскользнувший из ворота рубахи, прошелся по растрепанным волосам, выбившимся из-под платка.

И поняла девушка, что ошиблась. Не навья то была, а тетка ее. Должно быть, споткнулась неловко, завалилась да сдернула на себя с лавки изношенное одеяло, а в темноте Анушка приняла ее за чудь неведомую. Тетка дышала хрипло, со свистом, и все пыталась встать на ноги.

В голове Анушки мигом пролетел вихрь мыслей. Детей у тетки не было. Из родни только она у Анушки и осталась. Но любви между ними это не прибавило: тетка использовала ее как рабочую силу, а теперь и вовсе решила выгодно продать Дохе. Что будет, если Анушка ей поможет? Замужество с нелюбым? То, после которого здоровые девки мрут как мухи?

А если тетка помрет – это что же? Анушка свободной станет?

И сможет сама хозяйством править?

Анушка не думала о том, что Доха может заявить на нее права. Она видела себя – без хворостины, гуляющей по спине каждый день, без подгорелой каши, в собственной, чисто отмытой и уютной избе. И картина эта была так хороша, что Анушка не спешила расставаться с ее сладким образом и спешить на помощь тетке.

Она не заметила, в какой момент хрип затих. Увидела только, что рука, царапающая пол, замерла, распласталась бессильно. Пальцы сжались, словно лапки погибшего паука. Анушка медленно попятилась, тихо-тихо закрыла за собой дверь и побрела на крыльцо. Она шла не поднимая головы и почти уперлась лбом в обтянутую нарядным кафтаном грудь. Даже запахи чеснока и медового взвара не расслышала вовремя – так погружена была в свои думы. Только когда толстые волосатые пальцы сжали ее плечи и встряхнули так, что у девушки клацнули зубы, Анушка подняла голову и недоуменно моргнула.

– Пан Доха…

– Что ж ты, невестушка, невесела? – осклабился Доха. Его взгляд то и дело стекал с лица Анушки на топорщащиеся под сарафаном холмики молодых грудей. Купец быстрым движением языка облизнул губы и растянул их не то в оскале, не то в улыбке.

– Я так спешил тебя повидать, что даже сватов обогнал. Ну да ничего, мы им не скажем, правда? Времени вдосталь. Может, порадуешь будущего мужа лаской да поцелуем? – и купец потянулся к ней пухлыми красными губами. Анушка каким-то чудом дернулась прочь, вырвалась из жадных рук, отбежала, точно испуганная косуля, и застыла, настороженно следя за самодовольно усмехающимся купцом.