Огневица

– Сложно это – вот так словами объяснить. Белоозеро – единственное в своем роде место. Другого такого нет в целом мире, не то что в Беловодье. Этот город словно вышел из вашей Нави – целиком, со всеми улочками, домами и жителями. А касаться неведомого чревато встречами с богами, которых я видеть не стремлюсь. Уж точно не по эту сторону черты.

– Что ж, – Итрида потрогала кинжалы на поясе и потуже затянула ремешок, придерживающий рыжие прядки на лбу, чтобы не лезли в глаза. – Как я понимаю, это единственный город в округе, где мы сможем перевести дух, пока Ихтор лечит Бояну И мне очень интересно, что за место могло тебя так впечатлить. Надеюсь, сразу у ворот нас не сожрут, ну а там… сообразим что-нибудь. А пока идем, расскажи, что же все-таки скрывает тын Белоозера.

– У него нет тына, – улыбнулся Даромир.

Они с Итридой ходко шли по желтой, легкой как пух пыли, взмывающей в воздух мелкими смерчиками. Мимо проплывало разнотравье. Чем выше поднималось солнце, тем более жаркий и пряный запах шел от травы высотой по пояс взрослому мужчине. Воздух над соцветиями клевера и ромашек, колокольчиков и лютиков, мышиного горошка и пырея гудел низко и деловито. Множество пчел и шмелей сновали промеж цветов. Полосатые, присыпанные золотистой пыльцой и пахнущие медом, они напоминали капли солнца, вспоившего своим светом пышные луга. В выцветшем от жары небе заливался одинокий жаворонок. Его песенка лилась непрерывной серебряной нитью, сопровождая Итриду и Даромира в пути, пока равнина не начала выгибать спину, словно потягивающаяся кошка. Солнце прошло высшую точку и медленно покатилось к горизонту.

Они шли, привычно подстраиваясь под шаг друг друга. Даромир говорил, а Итрида слушала и дивилась, как много чудесного в Беловодье. Столько, что, кажется, и за всю жизнь не узнаешь до конца. Слышала Итрида про Белоозеро немало, но с тем, кто сам побывал там, повстречалась впервые. И чем больше рассказывал шехх, тем сильнее тянуло огненосицу в загадочный город живников – существ, которых считали навьими тварями и боялись. Но живники потому так и звались, что, в отличие от навий, не были выходцами из Подземного мира. Лешие, русалки, листины, оборотни, самовилы… Испокон веков они жили рядом с человеком, отделенные лишь опушкой или кромкой воды. И только отцу нынешнего князя, Мудру Миролюбу, пришло в голову выдумать для живников такое место, где могли бы они с людьми встречаться без опаски. Поначалу маленькая волость служила лишь для торговли, в ней и домов-то не было. Потом появилась корчма. Кто-то из купцов, отличавшийся отчаянной храбростью, решил обжиться в Белоозере, чтобы первым иметь доступ к редкостям, которые приносили из дремучих чащ и глубоких озер живники. Затем у кого-то любовь с русалкой случилась, и расставаться влюбленные не захотели. Так из маленьких историй вырос целый городок, получивший имя Белоозеро – по названию озера, на берегу которого стоял. Кто-то обходил Белоозеро за тридевять земель, сжимая побелевшими пальцами обереги и беспрестанно бормоча охранные заговоры, другие приходили в него проверить собственную храбрость или выиграть спор. Приближенные князя как не одобрили его решение, так и продолжали уговаривать Мудра спалить змеиное гнездо. Но князь всех недовольных отослал на границы со степями кочевников-аваров, а Белоозеро так никуда и не делось.

Тына у него и вправду не было. Ничего не было, что отделяло бы разномастные избы от буйно разросшихся трав и дремучего леса.

Путники пришли к городу на закате. Солнце полированной монеткой лежало на заснеженных вершинах далеких скал. Его теплые ярко-рыжие лучи проходили сквозь ветви молодых елей и ложились на луга золотым кружевом. По просторам гулял бродяга-ветер, ероша разноцветные макушки трав. Он нагонял волны, как будто вообразил, что на самом деле это море. Настоящее же море скрывалось за Белыми горами. Оно звалось Беспокойным и не бывало ни ласковым, ни добрым. День и ночь бушевало Беспокойное море, пытаясь разбить вставшие на его пути скалы, да только все зазря.

На отрогах Белых гор жил крылатый народ самовил. Ходили слухи, что своих детей они обучают летать, сбрасывая их прямиком в ярящиеся соленые воды.

– Хорошо, что я родилась не самовилой, – поежилась Итрида.

– Рискнуть жизнью, чтобы обрести возможность летать, – достойная плата, – возразил Даромир. – Но в нынешние времена их обычаи стали мягче. Теперь те самовилы, кто не смог или не захотел пройти испытание, могут выбрать изгнание. Несколько таких живут в Белоозере. Равно как и лешие-бродяги, русалки, не желающие квакать по речкам вместе с лягушками, волхвы, птицелюдки, искатели приключений и прочие гнусные типы. Ну, вроде нас с тобой.

– Постой, – Итрида схватила Даромира за руку, заставляя остановиться и посмотреть на нее. – Ты сказал, птицелюдки?