Огни Юга

Он понятия не имел, кого она имеет в виду, и подумал, что, возможно, она говорит о своей служанке, которую до сих пор так называла. Своих слуг мужского пола она именовала мальчиками, что казалось весьма бестактным. Но в давние времена их именно так и называли.

— Кто? — переспросил Том.

— Твоя дочь, — ответила Юджиния, поблескивая глазами, чего он уже давненько не видывал.

— Дейзи?

— Саванна! Она пришла ко мне, чтобы узнать побольше об истории Юга. Слушала внимательно, стараясь запомнить все. Это дает о себе знать южная кровь в ее жилах. Она хотела узнать все о нашей семье и обо всем остальном. Необыкновенная девочка!

— Знаю, — сказал озадаченный Том. — Она приходила сюда одна?

— Конечно, одна, — рассердилась его мать. — Не думаешь же ты, что ее привезла сюда твоя жена? Луиза меня с ума сведет, если будет продолжать жаловаться на этого ребенка, — недовольным тоном сказала мать, качая головой, что его тоже удивило.

— Она снова звонила тебе? — расстроился Том.

Он знал, что Луиза однажды жаловалась ей по телефону на Саванну, но не подозревал, что это продолжается.

— Она звонит почти каждый вечер. Хочет, чтобы я воспользовалась своим влиянием и заставила тебя отправить девочку назад. Но это неправильно, если ее жизни угрожает опасность, как ты говоришь. Думаю, ты говоришь правду. С чего бы тебе лгать?

— Я не лгал. Саванне стали приходить какие-то очень неприятные письма, которые предположительно писал мужчина, убивший восемнадцать женщин. Сам он сейчас находится в предварительном заключении, но у него есть дружки на свободе, которые подсовывают письма под дверь их квартиры. А если это не его рук дело, значит, действует другой, такой же плохой человек. Я думаю, Алекса поступила правильно, увезя Саванну из Нью-Йорка.

— Я тоже. Нет никаких причин рисковать ребенком. Или даже запугивать ее. Восемнадцать женщин, подумать только! Как это ужасно. О чем только думает Алекса, когда берется вести такие дела? — неодобрительно сказала Юджиния.

— Она помощник окружного прокурора, — спокойно сказал Том. — У нее нет выбора. Это ее работа.

— Это, конечно, благородно с ее стороны, но слишком опасно, тем более для женщины, — чуть мягче сказала мать. Тома даже позабавило, что мать защищает Алексу и Саванну, а ведь когда-то она первая приказала ему изгнать их. Скоро же люди забывают свое собственное вероломство и свои преступления. — Так вот, Луиза хочет избавиться от Саванны и ждет, что я сделаю это, заставив тебя отправить ее назад. Десять лет назад Луиза получила то, что хотела. Она получила тебя. И у нее есть Дейзи. Она получила назад своих мальчиков, так зачем ей теперь продолжать обижать Саванну или ее мать. Все мы натворили достаточно дел десять лет назад. Я сказала Луизе, чтобы она оставила меня в покое, чем вызвала ее недовольство, — сказала мать.

Том представлял себе, как бесилась Луиза. Ведь раньше свекровь была ее главным союзником и соучастником преступления; она продолжала оставаться ею до сих пор.

— Ты сожалеешь об этом, мама? — прямо спросил он.

Раньше он не осмеливался задавать ей подобные вопросы. Она сидела в своем кресле-качалке, закутав шалью колени, и казалась такой старенькой и хрупкой. Но он знал, что мать не такая хрупкая, как кажется, и воля ее по-прежнему крепка как сталь.

— Иногда, — чуть помедлив, ответила она. — Это зависит от того, как сложилась жизнь у Алексы. Если она счастлива, то все, что мы сделали, было, возможно, правильно. Видишь ли, я не хотела, чтобы Дейзи была незаконнорожденным ребенком, да и Луиза оказывала сильное давление на меня.

Он тогда угодил в ловушку, которую устроили для него Луиза с матерью. Луиза соблазнила его и забеременела за одну ночь, хотя он тайно ухаживал за ней в течение нескольких недель и сошелся бы с ней без посторонней помощи. Том так и не смирился с тем, что Луиза ушла от него к другому мужчине, и все эти годы страдал от уязвленной гордости. Он любил Алексу, но Луиза была более могущественной, более эффектной и к тому же южанка. Добрая, открытая, непосредственная, любящая Алекса полностью доверяла ему. Ему до сих пор становилось не по себе всякий раз при мысли об этом.

— Она счастлива? — спросила мать, и Том тяжело вздохнул:

— Не думаю. Я еще никогда не видел таких печальных глаз. Она живет одна с Саванной, и в ее жизни никого нет. Она великолепная мать.

— Не можешь же ты вернуться к ней теперь, оставив Луизу, потому лишь, что Алекса одинока! — воскликнула мать, кажется, испугавшись этой мысли.

— Вряд ли она приняла бы меня назад, и была бы права, — печально сказал Том. Но такая мысль приходила ему в голову.

— Возможно, она была бы права, — согласилась мать, озадачив его этими словами. — Если ты любил, тебе не следовало оставлять ее ради Луизы, что бы я ни говорила. А ты вернулся к Луизе, словно послушный барашек, и отправил Алексу в Нью-Йорк.