Огни маяка

На востоке, куда держал курс корабль, было еще темно, и только с трудом различался далеко, очень далеко огонек, приветно горевший в ночи.

Кирилл Левин НА ГРУНТЕ

Матрос Акулов считал себя опытным подводником: он уже третий месяц ходил на своей «щуке», не один раз погружался, участвовал в атаках и даже леживал на грунте. Чем не подводник!

Лодка была боевая — она прошла всю войну, и краткая история ее сражений и побед была хорошо известна не только тем, кто проделал войну на корабле, но и молодым матросам, которые пришли сюда недавно… День был солнечный, ясный, и золотые зайчики прыгали в синем спокойном море. В другое время Акулов безмятежно наслаждался бы такой погодой, сейчас он был недоволен.

«Теперь бы волнение балла на три, да волна — в самый бы раз»,- подумал Акулов. Он огляделся. У основания рубки сидела маленькая группа; курили и разговаривали, Акулов завистливо посмотрел, но подойти не решился. Тут были ветераны корабля — старшина моторной группы Алексей Шелест, когда-то принимавший новенький корабль и не покидавший его до сегодняшнего дня, старшина электриков Иван Привалов, лучший специалист своего дела во всем дивизионе, Никита Громов, старшина артиллерийской группы, и еще два старших матроса — все украшенные ленточками орденов и медалей, все воевавшие на том самом корабле, который теперь так мирно шел по морю. Привалов показывал рукой на север и что-то говорил. Остальные слушали. Громов густым своим голосом перебил Привалова.

— Здесь, здесь и было,- с досадой сказал он.- Шли под перископом, а когда увидели, что транспорт один идет, — переход-то короткий, он и надеялся проскочить,- всплыли, и командир приказал потопить немца артиллерийским огнем. А тут вдруг «Юнкерсы». Едва успели погрузиться.

— И немец с нами,- со смехом добавил Шелест.- Все же успел ты, Никита, доканать его.

— Не оставлять же его,- ворчливо ответил Громов,- а торпедировать времени не было, в последнюю секунду и потопил снарядом.

Они некоторое время курили молча. Лодка тихо скользила по морю. Командир лодки капитан 3 ранга Щеголев п еще два офицера стояли на мостике и о чем-то оживленно говорили. Время от времени командир поднимал к глазам бинокль и внимательно вглядывался в даль.

…И Акулов увидел па горизонте черную точку. Она росла чрезвычайно медленно.

Сигнал боевой тревоги и затем стремительное очищение палубы, команда к погружению и само погружение последовали с такой быстротой, что Акулов был ошеломлен. Он видел, как бывалые старшины и матросы с бешеной быстротой спускались в люк, и суровое выражение их лиц, отточенные и в то же время молниеносные по быстроте движения заставили сильнее забиться его сердце.

«А может быть, и в самом деле случилось что-то опасное и грозное, может быть, и впрямь опасность грозит кораблю?»

Он делал свое дело, как и другие, и когда уже был в центральном отсеке и бросился оттуда на свой пост и моторное отделение, когда с той же отчетливой, почти непостижимой быстротой была задраена крышка выходного люка и корабль, приняв водяной балласт, опускался в глубь моря, когда Акулов широко и облегченно вздохнул, уверенный, что все выполнено, он вдруг ощутил глухой, но сильный удар, и в то же мгновение лодка качнулась, дрогнула и быстрее пошла вниз. Он невольно ухватился за переборку и взглянул на своего старшину Шелеста.

— Глубинная бомба,- пояснил Шелест.- Что, ни разу не приходилось слышать? Погоди — еще услышишь…

Он точно напророчил: второй взрыв чуть отдаленнее первого, но все же достаточно сильный опять качнул лодку.

Матросы работали на своих боевых постах. Внезапно погас свет. Шелест приказал включить аварийное освещение. И эта минута черной тьмы, н грозная, подводная тишина, и сознание, что над ним сомкнулась тяжелая водная толща, и неясная какая-то тревога — все это надолго запомнилось Акулову.

Лодка все погружалась, тускло светили аварийные лампочки, какой-то неприятный скрежет донесся с правого борта, и у Акулова вдруг мелькнула мысль: с кораблем что-то случилось. Он жадно вглядывался в лицо Шелеста и старшего матроса Рогова — он верил их опытности, но лица их были суровы и сосредоточены, как всегда, когда эти люди были на своих постах. Блеснул яркий луч фонарика, в отсек быстро вошел Щеголев. Командир хмуро огляделся. Шелест подошел к нему с рапортом, и Щеголев, кивнув головой, отрывисто сказал:

— Выяснить все возможные повреждения. Наверху нас стерегут. Каждый неосторожный стук может быть услышан противником.

Киль лодки зашуршал о грунт. Толчок был слабый, почти незаметный, но Акулов с особой остротой ощутил его. Все отсеки были задраены, на корабле царствовала особая, напряженная тишина, когда каждый звук кажется предвестником удара, который может обрушиться на лодку.