Огни на дорогах четырех частей света

– Я пойду с вами на высокие пески, – решительно заявил он и пошел вперед как заправский проводник.

Путь к горе лежал через оазис – несколько сухоньких пальм, разделенные канавками; через одну из них, пошире других, был перекинут мостик, но воды нигде не было. Берега канавок были покрыты очень странными ползучими растениями, походившими на громадных сороконожек. Коричневое, сухое и жесткое, длиной с локоть, тело лежало на земле; из него торчали вверх и вниз отростки: вверх – обрывки зеленовато-серой щетины, и вниз – черные корни, пучками, через равные промежутки, точно ножки гусеницы. Этими корнями растение хищно впивалось, вгрызалось в землю, ища скрытую в ее недрах влагу. Крепкие, как канаты, они уходили в песок на большую глубину, вырвать их было невозможно. Из этих растений состояла «трава» «оазиса» и, по всей вероятности, они служили кормом для коз и ослов.

Очень скоро оазис исчез – растворился в глубоком сыпучем песке; нога погружалась почти по щиколотку. Здесь, среди желтых песков, были разбросаны черные палатки берберов. Они были сделаны из грубой шерстяной (из шерсти черных коз) ткани и походили на гигантских летучих мышей, севших на землю и еще не успевших сложить крылья.

В прозрачном воздухе пустыни расстояние обманчиво. Гора, отделенная грядами песчаных хребтов, находилась гораздо дальше, чем казалось с первого взгляда. Мы долго шли – поднимались, спускались, снова поднимались. Нога погружалась в песок, как в мягкий снег, но вместо следа оставалась сзади лишь неглубокая круглая ямка; на дно ее, смыкаясь, стекал песок, и она постепенно исчезала. Песок казался живым.

Это не был обычный «наш» песок, тот песок, с которым играли мы в детстве, делая из него пирожки и паштеты. Тот песок – земля, он на дороге, в лесу, на пляже; на нем что-то растет, в нем камушки, иногда – насекомые, он не может быть до конца чистым. Но песок Марзуги был особенный – абсолютной, неземной чистоты. Песчинка к песчинке, как кристаллы сахара.

Иногда слой песка становился тонким, под ним чувствовалось что-то твердое. Это была странная серебристо-серая масса, легко ломавшаяся, как бы слой затвердевшего песка. Нога не погружалась, а скользила на крутом склоне, это могло быть опасно.

Я хорошо знаю горы, вздыбленный камень, одетый вверху снегом и льдом. Но как знать, чего ждать от этой странной горы, где вместо вечных снегов – вечные пески?

Впрочем, через несколько шагов твердый наст исчез, и снова появился – уже привычный – сыпучий песок.

Наш «проводник» давно уж замедлил шаг и идет сзади. Наконец, он решительно садится на землю, натягивает на голову капюшон джеляби и говорит:

– Я подожду вас здесь!

Мы оставляем около него ботинки – по горе из песка лучше всего идти босиком.

Высокие пески! Как точно определяют эти слова Марзугу! Высокие, вздыбившиеся, живые пески! Было немного страшно: а вдруг они задвижутся, бросятся, упадут на нас песчаной лавиной!

После второго перевала гора вдруг выпрямляется, становится почти отвесной. Начинается подъем к вершине по песчаному лезвию хребта. Под ногами, вправо и влево, сбегает вниз тонкий песок. Наконец, хребет обрывается, дальше ничего нет – только воздух. Трехгранная пирамида вершины врезается в глубокое пространство, мы стоим как на носу воздушного корабля. Далеко внизу – желтая рябь пустыни, и крошечное тускло-серое пятно оазиса Марзуги.

Так вот она, настоящая Сахара! Желтые пески, как вода в море, играют и переливаются множеством оттенков; розовое, голубое и белое, серебро и золото. Мы долго стоим на вершине в изумлении перед богатством красок пустыни.

Песочное море

С западной стороны гора круто вздымается над грядами низких, продолговатых холмов. Но с восточной стороны она сбегает вниз широкими закругленными уступами и там, около самой вершины, – чашеобразная выемка. На дне ее – защищенная от ветра небольшая площадка и на ней какие-то странные предметы, как будто перья на палочках. Что это?

Заинтересованные, мы спускаемся на дно песчаной воронки, чтобы рассмотреть эти странные предметы. Колышки вышиной с полметра вбиты в песок, верхний конец каждого из них украшен пером и повязан бирюзовой или красной полоской материи. Чуть пониже – перекладинка, на концах ее – цветные лоскутки. Около середины колышка, как на талии, укреплены яркие перья, наподобие юбки… и вдруг, я понимаю: ведь это же человеческие фигурки!

Они расставлены полукругом, «лицом» на восток; некоторые покосились или упали. На желтый песок от них падают пурпуровые тени.

Что-то удерживает нас от того, чтобы подойти к ним вплотную, потрогать руками. Атмосфера нереальности, тайны, окутывающая желтую гору, здесь кажется сгущенной до предела, точно эта песчаная чаша, на дне которой стоят куклы, наполнена колдовским зельем.

Вид с вершины Марзуги

Кто, зачем поставил здесь эти палочки, одетые в перья? Я вспоминаю слышанный мною от кого-то рассказ о магических куклах, которых ставят для заклинания демонов. К ним, говорят, нельзя прикасаться, самая тень, от них падающая, опасна.