Огни на дорогах четырех частей света

Другая комната – гораздо более скромная, с большим деревянным столом у широкого и высокого окна. На столе в простой стеклянной вазе букетом стояли кисти художника. Рядом – мольберт и на нем картина, над которой работал тогда Дали. Эту картину он назвал «Геликоптер»: крест из четырех широких лучей и в центре его – маленькая человеческая фигурка, как паук в своей паутине. И как паук испускает из себя нити паутины, на которых он держится, так и человечек этот, должно быть, излучает из себя вибрацию света, образующую вокруг него лучи. Путем этой вибрации он держится в воздухе, поднимается, парит, кружится, перемещается – «Геликоптер».

А вот еще более необыкновенное. Но это уже не картина, а «установка»: экран, средней величины, из какой-то блестящей пластической массы; он не гладкий, а шероховатый, состоит из множества крошечных шестигранных пирамидок-кристалликов. Перед ним на низенькой подставке – яйцо. Самое обыкновенное куриное яйцо. Оно отражается на экране и там происходит превращение: отражение повторяется, множится – это уже не одно яйцо, а много-много яиц.

«Геликоптер»

Дали поясняет:

– Этот экран построен по тому же принципу, как глаз мухи. Муха видит не только то, что прямо перед ней, но и то, что по сторонам, для этого ей не надо поворачивать голову. И этот экран – как глаз мухи, если распластать его на плоскости: опыт многовидения.

Дали любит опыты – они ведут к открытиям, к находкам нового и необыкновенного.

Необыкновенное – непривычное, неизвестное, даже чудесное, даже само «чудо» – является, в значительной степени, не чем иным, как переменой «угла зрения». Возьмем, например, стол. Стол – это просто мебель. Но и его можно рассматривать «с разных точек зрения». С точки зрения формы, назначения, химического состава дерева, или, наконец, – символа, самой «идеи стола» (так, например, испанское слово «месса» – стол – применяется не только столу, но и к небольшой горе, имеющей форму стола).

Вспоминаю замечательную картину Дали, которую видела на выставке в Нью-Йорке много лет тому назад и навсегда запомнила. Она называлась «Георгий Победоносец», но в ней не было ни всадника с копьем в руке, ни дракона, только гладкая поверхность тяжелого деревянного стола, написанного с невероятным реализмом (казалось, можно бросить на него книгу или поставить локоть). И этот тяжелый, косный предмет, безжизненную, как крышка гроба, доску, пронзил – пророс сквозь нее – нежный живой стебель, золотой колос пшеницы: «Георгий Победоносец»!

Сюрреализм зиждется на «подсознании» – на том темном, безбрежном, что скрыто «за порогом сознания». Из подполья «подсознания» встают порой странные, болезненные и жуткие видения, составляющие сюжет многих произведений Дали (сам художник называет их «параноическими» . Деформированные, размягченные (как эти «мягкие часы», так хлестко передающие чувство текучести времени, появляющиеся на многих картинах Дали) образы внешнего мира, сохраняющие с ним лишь слабую связь. Как рождаются они, почему воплощает их художник на своих полотнах? На прямо поставленный вопрос Дали ответил:

– Это живет во мне, мешает мне и требует выхода – куда же, как не на полотно?

Но также и совершенно иные, совсем не «параноические» видения возникают из-под кисти художника. Вот, его знаменитая «Тайная Вечеря» (находящаяся в музее Меллона в Вашингтоне), в которой художник ищет передать высшее – духовное – чувство: под влиянием этого чувства, двенадцать человек, сидящих за столом по сторонам – вправо и влево – от центральной фигуры Учителя, стали полупрозрачными, склонились к столу, на сложенные свои руки. Ничто внешнее для них не существует, они – «в духе». В красках и композиции картины – необыкновенная чистота, сосредоточенность, насыщенность каким-то нематериальным, прозрачным светом. Как далеко это отстоит от пугающих «параноических» видений! Как удалось художнику передать это?

Нам хотелось расспросить Дали об этом, но мы не успели – он повел нас дальше, по лабиринту своего сюрреалистического жилища. Как декорации из различных театральных постановок, проходили перед глазами комнаты. Собственно, слово «комнаты» не подходило к большинству из них – разделялись они между собой, большей частью, ступеньками, полками, цветами, драпировками и вместо дверей были широкие отверстия в стенах.

В одной из таких «амбразур», в комнате, к которой вели семь ступеней, мы заметили издали хозяйку дома, «Госпожу Галу», о которой Дали говорит: «Мадам Гала – господин в доме».