Огни на Эльбе

Поиск работы становился все более насущной необходимостью. Поэтому через несколько недель после ссоры с Генри она надела одно из немногих своих выходных платьев и впервые в жизни сама себе сделала прическу, склонившись над небольшим, тронутым ржавчиной зеркальным шкафчиком. Закончив, Лили недовольно покрутила головой. «Ну что за пугало!» – пробормотала она, приглаживая локоны, которые так и норовили выбиться из прически, и тяжело вздохнула. К этому платью не шел простой узел на макушке, но и оставить волосы распущенными она не могла. Поэтому она упорно продолжала терзать свои локоны, пока, наконец, не пришла к выводу, что лучше уже не будет.

* * *

Секретарша, встретившая Лили в приемной «Тагесблатт», смотрела на нее с нескрываемым любопытством, словно на какую-то диковину. Расхрабрившись, Лили с улыбкой протянула ей маленькую карточку, которую Фридрих дал ей на балу, и дама вынуждена была ее записать. Лили была почти уверена, что без этого скромного поручительства ее бы выставили в тот же миг.

Фридрих, казалось, был приятно удивлен ее визитом. Лили не знала, сообщила ли ему Берта, что она ушла из дома – но если и так, вида он не подавал. Она была рада, что надела перчатки, и он не мог видеть, насколько огрубели ее руки. Но прическу от него было не скрыть и, то и дело ловя на себе его озадаченные взгляды, она едва удержалась от того, чтобы в очередной раз пригладить непослушные кудри.

Он провел ее в свой кабинет, по дороге познакомив с редакцией, а затем занялся стопкой бумаг, которую она принесла.

Пока он просматривал ее сочинения, сосредоточенно нахмурив лоб и куря сигарету, она с напряжением ждала вердикта, пытаясь вести себя так, будто сидеть в редакциях газет, предлагая свои статьи, было для нее самым привычным делом на свете. Сердце испуганно трепыхалось в груди.

Редакция показалась ей удивительным местом. Ей нравилось здесь все: деловитая суета, приглушенные разговоры, мужчины, которые расхаживали по коридорам, дымя сигарами, споря о последних новостях и обмениваясь шутками. Кое-где на столах она даже обнаружила пишущие машинки и, словно зачарованная, наблюдала за сотрудниками газеты, сосредоточенно барабанившими по клавишам. Не считая дамы, которую она встретила в приемной, женщин здесь не было.

Время от времени Фридрих хмыкал и что-то бормотал себе в бороду, после чего подчеркивал и обводил карандашом отдельные места в тексте. Он казался очень серьезным, и от волнения у Лили засосало под ложечкой.

– Это совсем недурно! – наконец сказал он, собрав бумаги и вернув их ей. Лили испуганно прижала их к груди. – Очень тонко – то, что вы пишете о классовых различиях. Так держать! – сказал он и улыбнулся.

– Вы находите, что эти сочинения лучше предыдущих?

Он нахмурился.

– Предыдущих?

– Да, тех статей, которые я передавала вам через Берту… – Увидев его лицо, она осеклась, неожиданно поняв, что Берта ничего ему не передавала. – Ах, забудьте. – Лили судорожно сглотнула. – То есть вам понравилось то, что вы прочитали?

Он улыбнулся.

– Да, как я уже сказал, это очень интересно.

Лили выжидающе посмотрела на него.

– И?.. – спросила она, и он непонимающе поднял брови.

– И? – переспросил он, как будто не понял, к чему она клонит. – Что ж… продолжайте. И, если будет что-то еще, непременно приносите, я всегда буду рад взглянуть!

Лили почувствовала ком в горле.

– Значит, вы не возьмете меня в редакцию? – спросила она.

Опешив на мгновение, он вдруг громко рассмеялся.

– Взять вас? Как вы себе это представляете?

– Но… – Лили была готова расплакаться, еще никогда она не чувствовала себя такой униженной. – Вы тогда сказали мне, что ищете новые голоса, и я подумала…

Теперь он, кажется, понял.

– Ах, это… Да, вы правы. Но не будем торопиться. Материал, который вы принесли, неплох, но пока не вполне соответствует требованиям редакции. И, признаться, я не был уверен, что такая барышня, как вы, может всерьез…

Лили ненадолго закрыла глаза. Вот опять. «Такая, как вы». Как она ненавидела эти слова! Она глубоко вздохнула.

– Никакая я не «барышня, как…», я – это просто я. Лили Карстен. И я хочу писать!

Когда он удивленно приподнял брови, она решила выложить все карты на стол:

– Фридрих, я хочу быть с вами откровенной. Мне нужна эта работа. Не знаю, говорила ли вам Берта, но… я порвала со своей семьей. – Она остановилась. – По крайней мере, я больше не живу с родителями, и теперь вынуждена сама зарабатывать себе на жизнь. Как вы можете себе представить, это непросто, особенно женщине, которая ничему не училась. Мне нужны деньги. Вы сами сказали, что мои сочинения не так плохи. Дайте мне шанс!

Фридрих какое-то время молча смотрел на нее из-под очков.

– Да, Берта рассказала мне о вашем положении, – сказал он, и она была удивлена, что он до сих пор молчал об этом. – Это был очень смелый поступок. Я оказался прав в той своей статье. Вы совершенно не в своем уме. – Он улыбнулся, и признание, которое она увидела в его глазах, смягчило грубость этих слов. – Так вот. То, что я сказал на балу – правда. Мы всегда ищем новые голоса. Однако… не женские.