Огни над волнами

— Столы-то отодвиньте, по-другому она не встанет.

— Батюшки! — охнула Сюзи Боннер, отрываясь от своей книжки, в которой уже была исписана половина листов. — Нынче же пресветлый праздник!

Запах хвои и снега, запах праздника как-то моментально сбил с нас привычную сосредоточенность, которая сопутствовала началу утренних занятий.

— А танцы вечером будут? — Рози изобразила пару изящных па. — Я бы не отказалась. Ей-ей, с этой магией я скоро забуду, что девушка и что изначально была рождена для веселья и радости.

— Никто никогда не знает, для чего он рожден, де Фюрьи. — Ворон, как всегда, появился неожиданно, на этот раз — со стороны кухни, об этом говорил кусок ветчины, который он держал в руках. — Истинное предназначение любого живущего на этом свете открывается в тот момент, когда он подходит к смертному порогу. Вот тогда он точно может сказать, что именно было главным деянием в его жизни. Нет смысла врать себе в смертный час.

— А если смерть застанет его врасплох? — спросила у наставника Луиза.

Надо заметить, что голос де ла Мале, тихий в прошлом году, стал звучать куда более громко. Не знаю, что тому было причиной — несомненные успехи, то, что она поверила в себя или то, что у нее появились друзья. Возможно, все сразу. Но если бы мне предложили назвать имя того, кто в этом замке находится по праву и на своем месте, то это было бы имя малышки Луизы.

— Тогда ему не повезло. — Ворон понюхал ветчину и откусил сразу половину куска. — И так бывает. Боги все одно разберутся, для чего он жил. На то они и боги.

— Что вы за люди такие? — Рози шикнула на Фила, который подошел к ней слишком близко. Мое растение, как я и говорил раньше, стало в замке своим, и подмастерья обращали на него внимания не больше, чем на кошку. — Я им про танцы, они мне про жизнь и судьбу. Наставник, ну давайте хоть эту ночь проведем весело и задорно.

— Де Фюрьи, сколько я тебя ни учил четким формулировкам, все впустую. — Ворон положил недоеденную ветчину на тот стол, который не стали двигать. Проще говоря, на свой собственный. Где теперь буду сидеть я, мне неизвестно, теперь на месте моего стола стоит елка. — Что конкретно ты имела в виду? То, что мы с тобой проведем эту ночь весело и задорно? Или что ты проведешь эту ночь в увеселениях с кем-то другим, хоть бы вот даже с фон Рутом?

— Вообще-то я имела в виду всех нас. — Рози подошла ко мне и взяла меня под руку. — Но вариант, в котором фигурирует фон Рут, мне тоже нравится.

— Не знаю, какой из тебя выйдет маг, но политик из тебя получился бы отличный, — как-то даже с уважением произнес Ворон. — Каждое слово в свою пользу обращаешь. Молодец. Да, фон Рут, ты ей не верь. Обманет она тебя.

— Знаю, — отмахнулся я залихватски, поддерживая шутливую беседу и радуясь, что наставник обратил на меня внимание. — Но уже как-то к ней привык.

— Тебе жить, — без улыбки сказал Ворон. — И как там еще? Не вижу причин мешать тебе в этом.

Какие знакомые слова. Может, и не дословно произнесено все, что тогда говорилось в кабинете, но тем не менее.

— Да, хозяин, — Тюба с удовлетворением посмотрел на ель, совместными усилиями закрепленную посреди зала, и подошел к Ворону, — вам же письмо просили передать.

Он покопался в карманах своего длинного овчинного тулупа, достал оттуда пергаментный свиток, скрученный в трубочку и запечатанный сургучом, причем по-хитрому — он был обмотан шнурком, с которого коричневая сургучная лепешка с оттиском и свисала. Не знаю, насколько подобная мера надежна, но смотрится и вправду внушительно.

— Вот так так. — Ворон осмотрел печать. — Подарочек, стало быть, подоспел. Де Фюрьи, ты хотела танцев нынче вечером?

— Жажду их, наставник. — Рози на носке одной ноги крутанулась вокруг себя и развела в стороны руки. Красиво крутанулась, следует признать. — Хоть одну ночь в году не думать о рунах, ожогах и магических свойствах человеческого гноя.

Брр, зачем напомнила? Вчера это проходили. Как вспомню слова наставника: «И откачав гной, не вздумайте его выливать, особенно если он хорошо настоялся в ране и приобрел светло-зеленый оттенок. Это сильнейший реагент и компонент массы зелий. Идеально, если вы потом смешаете его со своей слюной, в сочетании с ней он приобретает… Что за выражение на лицах?» — так меня опять потряхивать начинает. Все понимаю, может, это и неправильно, но я себя пока перебороть не могу. На предмет сочетания со слюной… Одна радость — не я один такой. Всех почти перекосило, кроме Геллы и Жакоба.

— Будь по-твоему, — одобрил Ворон, разрезая шнурок и снимая его с письма. — Почему нет? Монброн, Мартин, Фальк, Жакоб — отправляйтесь в Кранненхерст, купите там в корчме пива, вина опять же… Только в меру. В меру, Фальк. И к столу чего-нибудь. Грейси, помогите молодым людям. Деньги…

— Не беспокойтесь, мастер, — оборвал его слова Монброн. — Главное, что вы разрешили устроить небольшой праздник, остальное не столь важно.

— Ну и хорошо, — даже не стал с ним спорить Ворон. — Вперед. День короток.

И наставник покинул залу, на ходу разворачивая свиток.

— А нам чего делать? — растерянно спросила Агнесс.