Огни Новороссийска(Повести, рассказы, очерки)

— Грациани занял маленькую деревушку Сиди Баррани — дюжину разрушенных хижин. Оттуда шла хорошая асфальтированная дорога на Мерса Матрух и Александрию. По ней можно было без передышки подкатить к Суэцкому каналу. Но Грациани остановился и, к счастью для нас, неожиданно стал окапываться. Почему это взбрело ему в голову, никто не знает. Итальянский маршал не смог воспользоваться опытом абиссинской кампании, дававшим его армии значительное преимущество. На поверку он оказался военачальником вялым и нерешительным. Мы быстро опомнились и пришли в себя. Наши моторизованные патрули — «песчаные крысы», как их называла армия, — принялись обшаривать пустыню во всех направлениях, передавая свои наблюдения по радио. Сил у противника оказалось меньше, чем показалось вначале. В строжайшей тайне Уэйвелл подготовлял ответный удар. Наступление началось в ночь на девятое декабря. Королевский флот обстрелял Мактилу и Сиди Баррани. Снаряды тридцативосьмисантиметровых орудий заставили противника убежать из Мактилы. Черт возьми, там была хорошая музыка! После стремительной атаки мы взяли сорок тысяч пленных, перешли западную границу Египта и, преследуя врага на его территории, атаковали естественную крепость Бардию, которую итальянцы укрепляли три года. За ее стенами томилось от безделья сорок тысяч солдат. Бардия — райский городок североафриканского побережья, с белыми домами в итальянском колониальном стиле, прилепившийся на скалах Соллумского залива, на высоте ста двадцати метров над уровнем моря. После войны я обязательно поеду туда с женой. Мы будем предаваться воспоминаниям, удить рыбу и отдыхать. Жена этого заслужила. Не правда ли, Мэри, мы поедем?

В знак согласия женщина кивнула головой, опустив массивный подбородок на грудь, и вдруг встрепенулась. Она раньше других на какую-то долю секунды услышала пронзительный сигнал воздушной тревоги.

— Быстро в бомбоубежище! — заторопился генерал.

— Далеко ли оно отсюда? — поинтересовался Хлебников.

— Вы разве еще не были в бомбоубежище? — удивленно спросила генеральша.

— Я ведь и так под охраной, — кивнул он на часового.

Втроем они поспешно спустились на улицу и, смешавшись с толпой, побежали на площадь, где виднелась бетонная громада бомбоубежища с огромной черной стрелой, показывающей в землю. Человек десять у входа в бомбоубежище, задрав головы, рассматривали небо. Бежать было опасно. Воздух звенел от падающих на город осколков, шумевших, как дождь.

Несмотря на хромоту, генерал бежал резвее своих спутников. Генеральша едва поспевала за ним.

Хлебников приостановился, взглянул на ярко-синее небо, выдохнул:

— Опоздали!

Немецкие бомбардировщики закрыли солнце, от них отделились черные капли. Капли вытянулись и исчезли.

Впереди Хлебникова, задыхаясь, бежала худенькая женщина с грудным ребенком на руках. Девочка лет восьми, держась за ее платье, семенила рядом.

— Ложись! — крикнул Хлебников, но женщина изо всех сил продолжала бежать. Он нагнал ее, пригнул к земле, схватил на руки ребенка и накрыл его своим телом. Сзади, спереди и с боков рвануло почву. Закрытыми глазами Хлебников увидел клубы огня невероятной, невиданной еще расцветки. Мотнув черной гривой дыма, тротуар поднялся на дыбы и, проскакав по мостовой, унесся прочь. Кусок кирпича больно ударил Хлебникова в спину. Он надолго, как в воде во время ныряния, задержал дыхание, и все же легкие обожгло жаром. Через минуту вдохнул воздух, наполненный густой каменной пылью, закашлялся.

— Молли! Где Молли? — заныла женщина.

— Мама! — жалобно позвала девочка. Платье ее было в крови.

Хлебников поднялся на ноги.

— Скорей в бомбоубежище! За первым налетом последует второй и третий, уж я их повадки знаю! — кричал генерал.

— Скорей, скорей, — торопила женщина.

Схватив раненую девочку на руки, Хлебников побежал. Над городом разворачивалась вторая группа бомбардировщиков.

У входа в бомбоубежище валялись убитые с рюкзаками за спиной.

— Дураки, погибли из-за глупого любопытства, — выругался генерал.

Из бомбоубежища пахнуло грибной сыростью. Света не было, но генерал вынул электрический карманный фонарик. Освещая каменные ступени, свет вырывал из темноты бледные, напуганные лица, баулы и рюкзаки.

— Пройдемте сюда, — генерал провел Хлебникова к двери, у которой стоял часовой.

Увидев генерала, часовой козырнул и почтительно открыл дверь. Они вошли в комнату, освещенную горящей лампой. Хлебников увидел три койки, письменный стол, портрет короля Георга.

— Комната-люкс. Можно умыться и отдохнуть, — сказала генеральша.

Бережно передав девочку женщине, Хлебников вымыл под краном исцарапанное лицо и руки, опустился в кожаное кресло. Гул бомбежки доносился сквозь многометровую толщу земли.

Генерал тоже сел, помолчал. Потом достал сигару.

— О чем это мы говорили с вами? — спросил он.

— О штурме крепости Бардии, — напомнил Хлебников.