Огни возмездия

Тварь выпрямилась и приблизилась к Тембе. Тот сидел к демону спиной, и предостерегать его было слишком поздно, но Дума еще мог успеть прийти на помощь.

Он бросился к демону с мечом наперевес, а тот просто смотрел на него своими желтыми глазами и медлил уходить из-под удара.

«Слишком поздно, ты опоздал!» – мелькнуло у Думы в голове, но он вложил в удар всю свою силу и почувствовал, как лезвие вошло в плоть чудовища. Брызнула кровь. Демон вскинул когтистую лапу, и Дума снова рубанул мечом, на этот раз угодив твари в бок.

– Я не отдам тебе своих братьев! – завопил он. – Я не…

– Дума!

Сзади донеслось рычание – напоминающее звуки его имени, но неестественно искаженные. Дума развернулся, и у него подогнулись колени. Там стоял демон-лорд с двумя изогнутыми лезвиями. И он готовился снова напасть.

Дума взглянул на товарищей, но те застыли на месте, с ужасом наблюдая за ним.

Дума оглянулся. Лорд наступал.

– Я не отдам тебе своих братьев! – крикнул он, бросаясь в атаку.

Лорд отскочил и закричал, коверкая его имя:

– Дума, стой! Дума!

Подстегнутый страхом, со скоростью, которой сам от себя не ожидал, Дума изменил угол нападения, но лорд каким-то образом предвидел это и успел уклониться.

Он играл с ним, понял Дума. Играл, чтобы снова и снова мучить его. Демон не хотел выпускать его из Исихого, и Дума понял, что произошло.

Лорд нашел способ скрыть мглу темного мира и его демонов. Он придумал, как мучать его, не убивая. И намеревался оставить в темном мире навсегда.

Дума выдавил смешок. Он раскусил обман и, зная, что следовало сделать, чтобы освободиться, бросил меч на землю.

– Дума! – взревел лорд, бросившись к нему, но Дума выхватил из-за пояса кинжал и быстрым движением всадил себе в грудь.

Лорд настиг его, схватил в охапку, но Дума из последних сил оттолкнул его и снова вонзил кинжал себе в сердце. После этого Дума потерял контроль над пальцами, выпустил кинжал, и, ощутив, как кровь приливает к мозгу, обмяк.

Он лежал на земле, и ему казалось, что его тело постепенно исчезает. Он переставал чувствовать пальцы на руках и ногах, затем кисти и ступни, потом – лодыжки и запястья. Оставалась только боль, которая словно стирала его сознание.

Лорд навис над ним, и Дума, зная, что времени осталось мало, усмехнулся ему в лицо. Он победил, он…

Лицо демона расплылось, словно песчаный замок, смытый волной. Исчезло, будто его никогда и не существовало. И на месте демона возник Тау:

– Дума… прости меня. Мне очень жаль.

Исполненный ужаса и отчаяния, Дума повернул голову, ища глазами поверженного им демона. Но рядом лежал Азима, обмякший, пронзенный мечом и истекающий кровью. Глаза Азимы были открыты, но души в них не осталось. Его брат по оружию погиб.

Лишь тогда, глядя в безжизненные глаза Азимы, Дума наконец понял, что произошло. Он вернулся в Умлабу, но не получил свободы. Его сердце сократилось в последний раз, и Дума Сибусисо, потерянный, беспомощный и несчастный, ушел во тьму.

НАСЛЕДИЕ

Вечером Думу и Азиму сожгли в ритуальном пламени погребального костра в цитадели Саха. Было поздно, и после церемонии соратники Тау, не проронив ни слова, ушли спать. Тау остался, наблюдая за жрицами и жрецами, чьи лица были скрыты никелевыми масками, символизирующими лик Богини. Они поддерживали беспокойное пламя, не позволяя ему погаснуть.

Слухи о двух Ихаше из чешуя Тау, которых настигла странная участь в Крепости Стражи, уже расползлись. Одни говорили, что они подрались друг с другом. Другие – что в Цитадель-городе остались Одаренные, преданные Одили, которые применили запретные силы, пагубные для людского разума. Худшие из сплетников называли имена тех, кто, по их мнению, должен был погибнуть следующим.

Тау не препятствовал распространению слухов. Они были не хуже правды, и уж точно лучше того, что заслуживал он сам. Как когда-то его предостерегал Хадит, порой Тау заходил слишком далеко, а братья за ним не успевали. И вот двое из них погибли.

К нему подошла Одаренная Танди, и он увидел, что ее губы шевелятся в беззвучной молитве.

– Я их подвел, – сказал он, когда она закончила.

Она повернулась к нему.

– Дума стал одержим демоном. Такое может случиться даже с теми, кто просто спит в постели.

– Но он не спал, когда это произошло, – сказал Тау, вспоминая демона, который напал на Думу в Исихого. Он не разглядел его как следует, но монстр напоминал того, с кем самому Тау приходилось сражаться. Того, который, кажется, был вооружен. – Вы были правы, – сказал он Одаренной. – Я прошу тех, кто мне дорог, рисковать слишком сильно. Я зашел слишком далеко.

– Возможно, – помолчав, ответила Танди, – а может, тяжелые времена и не пережить, если не зайдешь далеко.

Опустив голову, Тау сжал переносицу, надеясь облегчить душевную боль.

– Я снова и снова подвожу тех, кого должен беречь.

Танди нечего было возразить, и она просто отступила подальше от жара погребального костра.

– Я иду проведать Келлана. Пойдете со мной, чемпион?