Огня для мисс Уокер!

Джейн услышала легкие шаги и, захлопнув тетрадь, быстро положила ее на место. Из боковых дверей появился преподобный Габриэль — высокий, красивый, с одухотворенным лицом и с совершенно невозмутимым видом, как будто в появлении Джейн, закутанной в церковное покрывало, нет ничего удивительного.

— Мисс Уокер, — произнес он глубоким голосом.

— Преподобный, — ответила она, теряясь в сомнениях, как вести себя дальше.

Он медленно подошел ближе, и Джейн отпрянула по другую сторону алтаря.

— Вы пришли на исповедь?

Она не сдержала смешка, вырвавшегося из груди, и прямо спросила:

— А вы, преподобный, ни в чем не желаете признаться?

Он остановился, оперся ладонями на алтарь, и желтоватые изогнутые когти, вытянувшиеся из длинных пальцев, впились в деревянную поверхность.

— Чего вы еще не знаете, Джейн?

— Зачем? — спросила она, держась подальше от преподобного.

Он лениво поцарапал стол, оставив глубокие белые полосы, и посмотрел на Джейн с отвращением.

— Зачем? — повторил он. — Я тоже задавался этим вопросом. Зачем господь превратил меня в чудовище? Я укорял его и молил об избавлении, но потом понял — он вручил мне оружие, чтобы я истребил проклятый род. Кто, как не слуга господа, должен искоренить вас, выполоть, словно сорную траву. Я — копье господне, и рука его меня направляет.

Преподобный Габриэль умолк, опустил глаза, и по его щеке потекла слеза. Джейн завороженно наблюдала за каплей, которая скатилась по гладко выбритой коже священника и упала на алтарь.

— Так вы, значит, тоже Олдброк? — робко предположила она. — Какой-нибудь бастард?

Преподобный посмотрел на нее с возмущением, и его глаза полыхнули желтым.

— Убивший чудовище, сам превращается в чудовище, — мрачно произнес он. — Твоя мать была доброй прихожанкой и, узнав ужасную тайну жениха, сразу прибежала в церковь. Конечно, я ей сперва не поверил. Решил, что у нее слишком богатое воображение. Мэйв была чудесной женщиной, такой живой, искренней, пылкой... Она выманила Максимилиана Олдброка в холмы за поместьем — оставила ему записку. А сама в это время уже ехала в Ирландию.

— Она хотела, чтобы вы его убили? — ужаснулась Джейн.

— Нет, конечно, нет, — успокоил ее священник. — Она хотела, чтобы я поговорил с ним, попытался найти подход к его страдающей душе. Но Максимилиан, узнав, что возлюбленная предала его и сбежала, пришел в ярость. Вы видели когда-нибудь вервольфа в ярости?

Джейн быстро покачала головой, и преподобный усмехнулся. Длинные клыки вытянулись из-под его верхней губы, а челюсти слегка выдвинулись вперед. Он сделал шаг вдоль алтаря, и Джейн отодвинулась тоже. Смешно надеяться, что вервольфа остановит стол. Джейн в отчаянии кусала губы, и изо всех сил взывала к своей волчьей половине, однако та молчала, будто решив, что с нее на сегодня хватит. Преподобный убьет ее и спрячет тело, и ее никто никогда не найдет. Даже Ральф... Мысли об инспекторе Рейнфорде словно вдохнули в Джейн силы. Она не сдастся. Она будет тянуть время, искать слабые места и оружие, которым можно было бы победить монстра. Сюда бы копье, которым так нелепо размахивал мэр...

— Значит, это вы убили моего отца? — спросила она, уже зная ответ, а сама незаметно осмотрела церковный зал. Вот тот высокий подсвечник выглядит тяжелым. Если хорошенько им приложить...

— Максимилиан начал обращаться, и я понял, что все — каждое слово Мэйв — было правдой. Мы сцепились словно два пса, и я рвал его тело зубами, а он полосовал меня когтями. Ночь словно наполнилась красками и запахами, и луна над нами была красной, как спелое яблоко, — он прикрыл глаза, будто наслаждаясь воспоминанием. — А потом я вонзил ему в горло крест. Я бил его снова и снова, и грыз его, как животное, и кровь толчками выходила из чудовища, обагряя землю.

— Крест? — шепотом повторила Джейн.

Преподобный указал на тонкий серебряный крест с длинной перекладиной, висящий на его груди.

— Когда все кончилось, я был в ужасе, — горько признался он. — Мои руки обагрились кровью, мои губы и рот были в крови, и я сам стал чудовищем. Я изменился. Я не был больше человеком, но и волком не стал.

— Вот как? — Джейн незаметно шагнула поближе к подсвечнику.

— Мое тело принимает уродливый облик. Мне больно каждый раз — так, будто все кости ломают одновременно. Хотя я ведь сделал все, как и святой, что улыбается нам со стен этого храма.

Улыбается? Джейн передернула плечами.

— Я похоронил Максимилиана в семейном склепе и отслужил над его телом заупокойную службу, — перечислил преподобный, как прилежный ученик. — Я молился у мощей святого три дня и три ночи. Он тоже убил чудовище, однако обрел почет, а церковь возвысила его. И я понял, что должен завершить его дело. Тогда меня ждет царство божие и бессмертная слава.

— А Марта? — не сдержалась Джейн. — Ее ведь тоже убили вы?

— Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц, — философски произнес преподобный и побарабанил когтями по алтарю.

— Серьезно? — возмутилась Джейн. — Вы сравниваете жизнь человека с яйцом?

— Я не хотел ее убивать, — вздохнул он. —Но запах твоей крови...