Огню плевать (СИ)

Он снова замолчал, безжалостно воруя минуты и шансы. И когда я уже хотел вежливо оборвать разговор, придвинул к себе консоль и снова занял всю ширину объектива.

— Сынок, — доверительно пробасил он, не выпуская курилку из зубов, — ты должен знать, что приближается… нечто крупное. Ты мог что-то слышать об этом. А мог даже улавливать шкурой, в этом ты давно превзошел даже Ункац-Арана. Так вот я подтверждаю, Ланс, будет непогода. Мы способны и готовы возвыситься, как никогда раньше. Стать сильнее. Добиться еще большего уважения. Сисадда? Твои услуги, как понимаешь, несомненно понадобятся семье. И мне бы совсем не хотелось, чтобы по недоразумению ты влип в серьезные неприятности или наступил не на тот хвост…

Я куснул губу под маской.

Что ж, Нискирич всегда был откровенен со мной. Ну, почти всегда, но кто будет ворошить старое? И если Скичира-старший говорил о буре, стоило прикрыть окна… Но и сию секунду вернуться в Бонжур я тоже права не имел. Хотя бы потому, что на пайму и потраченные фанга предпочитал зарабатывать сам…

— Ты хорошо знаешь, что я всегда готов помочь стае, — так же тихо ответил ему я. — По первому слову. Так будет и в этот раз. Но прямо сейчас связан наймом, а ты сам дозволил мне заколачивать рупии так, как я сам этого захочу. Отец, как только закончу, сразу буду в твоем распоряжении.

Он уставился в сторону. Польщенный моим стремлением помогать, но все же недовольный, я это видел. Однако накалять обстановку старик не стал. Кивнул, хмыкнул сквозь зажатую в зубах курилку, и пригладил черные седеющие волосы на шрамированном виске.

— Новостей точно нет? — спросил Нискирич совсем другим тоном, чуть более отстраненным и прохладным.

— Ничего такого, что нельзя рассказать по гаппи или скинуть тебе через «мицуху».

Я невольно поймал себя на мысли, что уже сейчас расстроен состоявшимся разговором. И собственным отказом от поддержки «Детей». И колкими домыслами чу-ха, требовавшего называть его отцом. Кажется, тот тоже ощущал нечто подобное…

— Как вернешься, сразу загляни ко мне. — Вместо прощания пробасил грозный Нискирич фер Скичира и лениво откинулся на спинку кресла. — Пропустим по пиалке и тогда побалуешь своего старика небылицами.

— Непременно.

— Амма передавала привет, — уже почти отключив связь, с точно выверенной театральностью спохватился чу-ха.

— Очень приятно, — честно сознался я, — ей тоже передавай.

— Поболтай, наконец, с сестрой, — Нискирич погрозил мне когтистым пальцем, — она скучает, ты же знаешь.

— Конечно, отец, — послушно кивнул я, — как только разгребу дела.

— Шагай в едином ритме с Когане и береги себя, сынок!

— Постараюсь.

Мускулистая лапа Нискирича протянулась к настольной консоли и оборвала соединение. Невесело вздохнув, я опустил затекшую руку, раскатал рукав пальто и вернул массивные «Сачирато» на переносицу.

Разговор оставил тяжелое впечатление и послевкусие, словно плохо перегнанная пайма. Несмотря на всю неоднозначность фигуры фер Скичиры-старшего, я хорошо относился к этому опасному, но обаятельному чу-ха. Да, при первой же возможности он беззастенчиво эксплуатировал умения своего «сына». Но именно этой старой хитрой крысе «сын» был обязан всем, что у него было.

Нужно лишь потерпеть…

Когда я заполучу проклятый кулон и отдам безделушку в утяжеленные серебром пальцы Перстней, обязательно расскажу отчиму историю минувшего дня. Ну, может быть не всю. Может быть, с умелыми авторскими правками. Но он достоин знать о происходящем на улицах, особенно в свете неких запланированных авантюр…

Подходы к площади «Пепелище» охотно приняли меня в свои шумно-влажные объятья.

По диагонали через перекресток пятерка артистов показывала яркое представление, с фейерверками, свето-струнными изображениями на воздухе и скачками на пружинных ходулях вроде тех, что используют в своих набегах «Верткие прыгуны».

На краю транспортной развязки, пересекавшей каньон многоэтажек над моей головой, группа активистов устроила очередную акцию протеста, вывесив длинные полотнища, исписанные кровью.

Визгливо зазывали пассажиров гендорикши, в громкости с ними соревновались продавцы уличной еды и зазывалы букмекеров. Из открытых дверей лавки манджафоко валил сухой разноцветный дым, в котором угадывались очертания свежесобранных кукуга.

Рискованно обруливая неспешно парящие фаэтоны, над площадью гоняли наездники на пернатых досках, то и дело падая в длинный фонтан под оглушительно-визгливый хохот приятелей.

Убедившись, что не привлекаю лишнего внимания, я направился к станции транзита. Шел быстро, но осторожно, стараясь не толкать других пешеходов и намеренно игнорируя вездесущую брань, которой чу-ха просто упивались.

Выходит, до главы «Детей заполночи» все же дошли слухи о неприятностях на Гариб-базаре? И, несомненно, рассказы о том, что незадолго до заварушки там видели бледношкурого мутанта, каковым меня почитал весь Юдайна-Сити…

В вагоне транзитного состава, втиснувшись в самый дальний от входа и неприметный угол, я невесело размышлял о предстоящем разговоре с Нискиричем.