Огню плевать (СИ)

А впереди на горизонте темнеет огромное пылевое облако, будто застывший клокочущий самум. Местные жители — тоже крысолюди, но чуточку другие, — опасливо косятся на незваных гостей из Стиб-Уиирта, нам тут явно не рады.

На третий день кочевки вдоль большой воды мы выходим к городу, о котором я уже успел немало узнать, но у меня все равно отвисает челюсть. Все спокойное и повседневное сразу кажется тщетным и недостойным, а тяготы перехода мгновенно становятся малозначительными, как и мое незавидное положение пленного прислужника. Раба, если говорить откровенно…

Первым делом я вижу махину башни в сердцевине облака из пыли и промышленных выбросов, которую называют «Слюдяным небесным мостом». Она колоссальна, словно меч великана, вбитый в землю из белоснежных облаков.

Следом я замечаю силуэты прочих высоких зданий, бетонные эстакады, широкополосные магистрали, пеструю мозаику дорожных знаков и указателей, и от увиденного теряю дар речи. Вместе с последними остатками призрачных псевдовоспоминаний…

Терроризм, циклон, монархия, сверхновая, мультиплекс, пчела, контактные линзы, инцест, аспирин, самолет, подкова, эпителий, полиэтилен, блюз, социум, дорожная разметка, фуникулер, распад ядра, паук, лейкоцит и яблочный джем — этих слов никогда не существовало в их первозданном понимании. Их изначальный смысл больше неизвестен мне, они стали миражами и фантомами моего воспаленного рассудка. Они подменились.

С расстояния в несколько километров я смотрю на Юдайна-Сити из хвоста кочевой процессии и понимаю, что отныне в моем сознании нет места ничему главнее, чем этот чудовищно-огромный город.

К вечеру того же дня Стиб-Уиирта размещаются на стоянку.

Место выбрано на холме, вокруг которого приткнулись сразу три поселка. Те, кого здесь именуют без уважительной приставки «хойя», трудолюбиво выращивают в герметичных загонах овощи и скот. Они сразу отправляют к нам вооруженную делегацию, но старейшины привычно договариваются с фермерами и выкупают для племени право провести здесь пару дней.

Самки и подростки снова ставят шатры, я привычно присоединяюсь к ним в этой непростой работе. Но меня зачем-то зовут к старейшинам. В груди поселяется недоброе предчувствие, я неохотно подчиняюсь.