Огонь для Проклятого (СИ)

Мы проходим мимо лавок с богатыми, хорошо выделанными шкурами, чья шерсть на солнечном свету горит расплавленным золотом. Проходим мимо украшений с драгоценными камнями тонкой огранки, что для наших земель большая редкость — на Севере почти нет мастеров, равных в искусстве огранки мастерам иноземным. Но Север и не склонен к излишней тонкости, здешний климат куда больше способствует изделиям основательным, пусть даже немного угловатым.

— Ну, как твой малыш? — спрашивает Дэми, с самым серьезным выражением лица примеряющую к голове роскошную лазурную диадему.

— Тебе очень идет! — мне и правда очень нравится.

— Да ты что! — со смехом отмахивается Дэми. — Красный шип до сих пор лежит в руинах. Мы, конечно, очень стараемся восстановить его во всей былой мощи, но дело движется нескоро. Я даже Тьёрду запретила делать мне дорогие подарки.

— Прямо так и запретила?! — делаю нарочито большие глаза.

— Ну, ладно, попросила, — быстро сдается Дэми и отдает диадему торговцу. — Ты мне зубы не заговаривай, ты как? Выглядишь вполне бодрой.

— Все хорошо, спасибо. Кажется, снова начинаю чувствовать себя человеком. Почти живым.

— Ты мне это брось — почти, — делает очень недовольное выражение лица, — ты посмотри, сколько людей стоит за твоей спиной. А она — почти живым. Тоже мне.

— Устаю иногда, — будто в оправдание пожимаю плечами. — Знаешь, под самый вечер голова иногда так гудит, точно полный улей.

Дэми хмурится и вдруг начинает очень внимательно осматривать меня со всех сторон.

— Что такое? — всколыхиваюсь я, вдруг, где-то испачкалась — вот досада будет в начале праздника.

— Что-то меда на тебе не вижу. Пчелы есть, а меда нет?

— Тьфу на тебя, — отмахиваюсь от начинающей смеяться Дэми. — Напугала меня.

Вот невозможно смотреть на нее смеющуюся и тоже хотя бы не улыбнуться.

— Выше нос, — Дэми перестает смеяться и обнимает меня за плечи. — Готова биться об заклад, в Большом Доме есть тот, к кому ты в любое время дня и ночи готова бежать даже босой по углям. И не потому, что так надо или требует долг, а потому что хочешь и не можешь иначе.

— И не только бы побежала, но и поползла бы. Иногда мне кажется, что, если бы не Хельми, я бы… — под испытующим взглядом Дэми говорить становится очень трудно.

Не знаю, почему у меня к ней какое-то непонятное странное отношение. Она же лишь немногим старше меня, и под моей рукой не одна единственная горная крепость, пусть и стратегически важная, а целый город. Я бы должна как минимум смотреть на нее, как на равную. А смотрю, как на старшую сестру. Хотя ей самой этого никогда не говорила и не скажу.

— … я бы взяла в дом какого-нибудь найденыша.

И это чистая правда.

Лицо Дэми меняется, на нем появляется удивленное выражение.

— Согласись, в наших детях — часть нас самих, нашей собственной души. Мы может тянуться к ним, как к свету — и этот свет дарует нам новые силы. Даже когда кажется, что дальше и шага не ступить.

— Так и есть, — киваю я. — И вся боль, как будто в каком-то далеком сне остается.

— А его ты видела? — неожиданно меняет тему Дэми, когда минуем лотки со сладостями, где не отказываем себе в удовольствии испробовать с десяток видов меда. А то и больше.

Мед в этом году действительно очень хороший. И его много разного. Удивительно, кажется, за всю мою жизнь такой богатый сбор — впервые. Никогда прежде, в куда более спокойные и мирные времена, подобного не припомню. А уж в прежние дни Белая Ярмарка была куда многолюднее.

Будто сама природа расщедрилась поддержать своих детей в их трудный час.

Но это всего лишь мои фантазии, разумеется, ни во что такое я всерьез не думаю, а вот вопрос Дэми застает меня врасплох.

— Видела кого?

Взгляд Дэми очень серьезный и внимательный. Какое-то время она будто изучает меня, хмурится.

— Ты про Кела? — догадываюсь прежде, чем она произносит еще хоть одно слово.

— Значит, видела, — кивает она каким-то своим мыслям.

— Он был здесь. Я… — во рту становится сухо то ли от съеденного меда, то ли от воспоминаний и непростом и неприятном разговоре, который обязан был быть совсем не таким. — Я чуть с ума не сошла, когда увидела его. А ты откуда знаешь? Неужели слухи уже и до Красного шипа докатились?

— Слухи? — улыбается она. — Боюсь, именно в Красном шипе он и объявился — слабый и едва стоящий на ногах. И это не было для меня шоком. Удивлением — да, но не шоком. Потому что что-то такое должно было произойти. Потому что Тьёрд почувствовал его за несколько дней до возвращения.

Я с трудом понимаю, о чем она говорит. Как такое вообще может быть?

И Дэми начинает рассказывать о том, как увидела Кела за воротами своего замка, когда тот появился в ночи, мало чем отличимый от ходячего мертвеца. Рассказывает об их разговоре, но очень вскользь, будто нехотя.