Огонь души

Казлах взглянул на него с презрением. Нападение на беззащитных женщин было еще не самым худшим деянием из тех, которыми славился пальмирянин. Поговаривали, будто он не гнушается и детьми, особенно мальчиками. Казлах предпочел бы вообще не иметь с ним никаких дел, но царица Лаша настояла, чтобы это малоприятное дело он взял под свою личную ответственность.

— Сделка завершена. Исчезни.

— Я хотел бы показать тебе кое-что совершенно особенное — нечто действительно очень интересное.

— Если ты сию секунду не исчезнешь, я велю тебя вышвырнуть, и тогда ты уже не увидишь остальных денег.

Пальмирянин развернулся, открыл дверь и сделал знак группе людей, ожидавших снаружи. Через минуту он снова повернулся к Казлаху, держа большой мешок из грубой кожи.

Раздражение лейб-медика достигло предела.

— Что это?

— Не хочешь взглянуть на это? — Пальмирянин вытащил мешок на середину комнаты, развязал его, осторожно сунул туда руку и вытащил ящик из эбенового дерева, инкрустированный слоновой костью.

Казлаха разобрало любопытство. Пальмирянин поставил ящик на стол, открыл крышку и изучающе взглянул в лицо врача.

— Это ящик с лекарствами, — заметил пальмирянин, — видишь? Очевидно, что он принадлежал состоятельному и знающему врачу.

Казлах осмотрел ряды маленьких баночек, чистых свитков папируса, ступку с пестиком, выдвижные ящички, тщательно исписанные египетскими иероглифами, материал для сшивания ран, иглы из косточек рыб. Обладателем этого ящика мог быть только очень образованный врач.

— Откуда это у тебя? — спросил наконец Казлах.

— Я нашел это при нападении на пути из Антиохии. Группа путешественников состояла из старого римлянина и его свиты. Несомненно, он и был врачом и, видимо, собирался остановиться в Пальмире.

Казлах кивнул. В Пальмире было больше врачей, чем где-либо в мире, даже больше, чем в Риме. Старый римлянин был бы там всего лишь одной рыбкой из многих в переполненном пруду, но уж, конечно, рыбкой не маленькой.

Казлах вытянул длинный тонкий палец и прикоснулся к каждому предмету, хранившемуся в ящике, будто зачарованный возможностями, открывающимися перед ним: прозрачный камень, кусочек серы, маленькая фигурка Исиды. Казлах хорошо понимал: в этом ящике было то, что можно было собрать за многие годы учения и практики.

Он вытащил один из маленьких флакончиков, открыл пробку и понюхал. Вещество, содержавшееся во флакончике, было ему незнакомо. Он осторожно поставил бутылочку на место и задумчиво посмотрел на ящик. Безусловно, он принадлежал врачу, получившему образование в Египте, нигде не готовили лучших врачей, чем в Египте.

В нем проснулась зависть — зависть к человеку, которому принадлежал этот ящик, к его образованию, которое он действительно мог получить в Александрии. Казлах никогда не имел счастья получить подобное образование. Все свои знания он завоевал, украл, коварно присвоил. Будучи новичком при дворе, Казлах заметил, какой властью обладал там лейб-медик, властью даже над царем и царицей, которые так же были подвержены болям и болезням, как и самые низкие из их подданных. Основы своих знаний в области медицины он получил от Малала, потом он испробовал свои знания и теории на придворных. Этот аптечный ящик поведал Казлаху о человеке, который пользовался преимуществами, от которых Казлаху пришлось отказаться. Это наполнило его завистью и злобой.

После недолгих размышлений лейб-медик подошел к ширме в дальнем конце комнаты, достал второй кошелек с золотом, чуть поменьше.

— Я покупаю этот ящик, — сказал он и бросил кошелек на стол.

18

Селена не знала, где находится. Первым ее ощущением была ужасная боль в руках, спине и ногах. Медленно приходя в себя, она почувствовала, что лежит на соломенной циновке. Хотелось пить. Она открыла глаза и увидела совсем рядом каменные стены, до них можно было дотронуться, если вытянуть руку.

Когда она попыталась сесть, из ее уст вырвался стон. Казалось, что пол поплыл у нее под ногами. Она снова опустилась на циновку и долго лежала, устремив взгляд в потолок, пытаясь привести в порядок перепутанные картины, всплывавшие у нее в памяти. Она вспомнила о смерти Меры, о вероломном нападении, скачку через пустыню, будто в кошмарном сне.

Услышав приглушенные всхлипы, она повернула голову и поразилась тому, что увидела. Она находилась в большой чистой комнате, пол которой был устлан коврами. Солнечный свет падал через окошко высоко под потолком. В центре комнаты стояли раковины с водой, чистыми салфетками и низкий стол с разными яствами.

Все это Селена заметила с первого взгляда, прежде чем взглянуть в другую сторону, на всех тех молодых женщин, которые сидели на корточках или лежали у стены, многие из них, с растерянными взглядами, тихо плакали и стонали.

Одна из женщин, в такой одежде, какой Селена никогда раньше не видела — в шароварах и широкой блузе, — встала и подошла к плачущей девушке. Она опустилась рядом с ней на колени заговорила на незнакомом языке, осторожно ощупывая ее при этом руками. Плачущая девушка вскрикнула от боли, и странно одетая молодая женщина убрала руку. Она была в крови.