Огонь его ладоней

Нестандартные возмущения пространства заметили еще на подлете к крейсеру. А потом врубили форсаж и мчались к маяку на всех парах, а вслед за кораблем катились страшные волны искажений континуума. Отработавший артефакт остался в эпицентре, соваться к нему с исследовательской миссией — дураков нет. Теперь там работают санитары пространства — галактические экологи. Заказали работу у лучших, не поскупились. Но возни там, по предварительной оценке, лет на пятьсот…

Крис показывал схему распространения "волн" — действительно, очень похоже на Каменное море, только масштаб в разы больше. Эпицентр, смятое, искореженное пространство на гребнях волн, спокойные области в их основании. На атмосферной планете под волнами образовались озера, в локали Улитки — черттечто, купаться запрещено.

Самое любопытное заключалось в том, что звезда не пострадала. Поле искажений прогнулось, вытянувшись вдоль светила с пяти сторон. Через шестую координату остался коридор свободного пространства, можно спокойно пройти и посмотреть на возникшее безобразие, так сказать, с изнанки.

— Да уж, — сказала я. — Но говорить о контакте таммеотов и нивикийцев на этом основании нельзя. Физические законы одинаковы для всех, если на одном краю Вселенной кто-то придумал дубинку и отоварил ею собрата по башке, то это не значит, что кто-то на другом краю Вселенной, сделавший то же самое, поддерживал тесную связь с первым идиотом.

— Тоже так думаю, — кивнул Крис. — Вот, собственно, и все… Снимаю приват?

— Подожди! А почему засекречено?

— Не знаю, — пожал плечами Крис.

— То есть, ты мне рассказал не все, — поняла я.

Он только улыбнулся, но ничего не сказал. И не скажет. Просить — бесполезно, а приказать… такому прикажешь!

Мы вернулись в отель, когда над морем уже полыхала вовсю заря нового дня. Крис сообщил, что пойдет отсыпаться, а у меня имелся допинг в виде карты и спать я не собиралась, о чем и сообщила. Крис назвал меня трудоголиком, и тут же сотворил из огня вполне себе реалистичную, хоть и полупрозрачную, цепь — намек на рабский труд, я засмеялась. На цепь дунул и она рассыпалась мелкими искрами, и тут я увидела Татьяну.

Она стояла на противоположной от нас стороне фонтана, здесь на каждой террасе был фонтан — камни, чаша, в центре чаши — скульптура, у нас, к примеру, девушка выливала воду из огромного кувшина с традиционным таммеотским узором пятилистника по узкому горлышку. Татьяна нам ничего не сказала, просто стояла и смотрела, сложив могучие руки на груди.

— Я пошла, — сказала я, оценив ситуацию.

Но Крис меня, кажется, уже не услышал.

Очень нехорошо получилось.

Служба Изысканий, она же Звездная Разведка, не располагает к романтике. Молодежь с блажью в башке выгорает быстро, остаются только фанатики, беззаветно преданные делу. Ну, или те, кому возвращаться некуда, сроднились со службой, другой жизни не знают. Вот от вторых-то иной раз беспокойства больше, чем пользы, особенно когда они берутся составлять звездные карты. Благодаря им и появляются в лоциях названия типа Гнилой Желудок, Рыгаловка, Хвост жука-навозника, Пятка Неудачника, Мозоль Укушенного, Язык Повешенного. Юмор такой у народа. Специфический. Улитка в этом перечне — еще очень благопристойно звучит. Гентбарцы, правда, ржут как ненормальные, ведь по странному капризу судьбы человеческое русское слово "улитка" созвучно гентбарскому сленговому названию детородного органа крылатого мужчины. Межъязыковой омоним, что тут сделаешь. И чтобы показать эту часть карты детям, приходится переводить по смыслу: Слизень-с-Ракушкой-на-Спине.

Все навигаторы в курсе проблемы.

Но не все проявляют должное внимание.

А если карту составлял контрабандист, шифруя официальные названия наиболее близкими по духу матерными?

Как соотнести добытую в полицейском участке карту, составленную явно для домашнего пользования, с реальным космосом, вот вопрос. Задачка сама по себе не из легких, а уж учитывая вышесказанное…

Я провозилась с картой до обеда, ничего толкового из нее не выцепила и заснула там, где сидела, башкой в голографический экран собственного терминала.

Я раскрыла глаза, какое-то время таращилась на темное пятно перед носом, затем пятно обрело четкость — морда терранского подледного ползаря. Как я орала, мамочки, как орала, — стены рухнули! Мало того, что морда страшная, как все грехи Галактики, склизкая, с длинными вибриссами и во-от таким клычищами. Так она еще и шевелилась, активно принюхиваясь к моей шее!

Я одурело хватанула первое, что подвернулось под руку — стул-тумбу, швырнула прямо в налитые кровью зенки. Тумба проехалась по столику, снесла с него мой новенький терминал и смачно грохнулась на пол. Голографический экран погас, унося в небытие отвратительную морду зимнего хищника.

— Разина, ты жива? — рядом нарисовалась обеспокоенная Таська.

— Нет, — выдавила я из себя правду, стараясь при том не заикаться. — Чья это была замечательная идея? Тася!