Огонь его ладоней

Море, может быть, океан. Хрустальные, прозрачные горы. Заполошное небо, полное переливов мягкого света. Бурные волны — до самого горизонта. И алый парус, ветер треплет его, гнет, ломает, но руки держат, держат, держат, направляют туда, куда надо человеку, — против стихии, против самой судьбы.

Я вздрогнула и очнулась. Потерла глаза. Дурное это дело, спать на скамейке на улице.

— Кофе? — предложил мне лантарг Поункеваль.

В его лапе исходила умопомрачительными ароматными запахами горячего терранского кофе кружка-непроливайка-самоподогрейка. Но я вспомнила, что на лантарга обиделась и даже вспомнила, за что именно обиделась, и резко дернулась от него назад и в сторону. Лавочка мгновенно закончилась, и я свалилась. Весело! Просто замечательно!

Я вскочила, быстрее, чем он успел подать мне руку. Стала отряхиваться.

— Ваш новый терминал, доктор Элинав, — лантарг протянул мне коробочку с устройством. — Можете не благодарить.

Я взяла у него терминал, но все же буркнула:

— Спасибо.

Активировала терминал, и на меня тут же вывалило кучу грозных предупреждений-напоминалок. Конфигурации личных айди-устройств хранится в информе, при потере носителя — восстанавливается последняя сохраненная копия. Так что у меня из личных данных ничего не пропало, а органайзер просто разрывался, яростно предупреждая меня, что до прибытия Таськиного рейса оставалось всего ничего.

— Черт, я же опоздала! — взвыла я.

— Куда вы опоздали?

— В космопорт! Подругу встречать.

Я же добираться буду полдня! Мне же сначала до своего глайдера добраться надо, а он в гараже на крыше, а мой дом… где мой дом? А-а-а! Карта показала, какой я крюк должна сделать к своему дому за своим глайдером! И заодно уж высветила точки-коробочки общественного транспорта, где сейчас какой, и как быстрее доехать к дому. С двумя пересадками! И одна капсула уже ушла, а вторую придется ждать! А сколько времени я из дома буду пилить в космопорт! А-а-а-а!

Все пропало!

Я опаздываю!

Опаздываю!

Поункеваль осторожно придержал меня за локоть. Я сердито вырвалась, и тогда он сказал покаянным голосом:

— Простите меня великодушно, Элинав. Я не подумал, что вы можете знать чинтсах. Гентбарские языки… сложные.

— Отстаньте от меня! — с досадой сказала я. — Мне бежать надо, я опаздываю!

— Я могу подбросить вас в космопорт, — тем же смиренным тоном продолжил он.

Рррр! На машине лантарга с лантарговым допуском я никуда не опоздаю, но — рррр! И этот негодяй тут же воспользовался моей секундной слабостью: сунул в руки кружку с кофе и просиял сороказубой улыбкой:

— Вы пока угощайтесь, а я — за машиной!

Делать нечего, присела обратно на лавочку и потерпела сокрушительное поражение в попытках от кофе все-таки отказаться и его не пить. Гад наш лантарг, как есть, гад! Подколодный. Знал, чем меня пронять!

По дороге в космопорт у нас произошла светская беседа.

— Откуда язык знаете, Элинав? — невинно, как бы между прочим, спросил мой незваный водитель.

— Я с гентбарцем работаю, — угрюмо ответила я, имея в виду профессора Сатува.

Не объяснять же, что на моей исторической родине, гори она огнем, в нашем округе, за речкой, как раз обосновалась пара гентабрских домов-ульев. И с тамошними детьми мы то дрались в мясо, то, наоборот, дружили неразлейвода. Тут хочешь не хочешь, но азы постигнешь. А дальше — дело техники. Они интересные, гентбарцы. Давний союзник Человечества, первая галактическая раса, с которой получился полноценный контакт вместо эпизодических столкновений и прочего недоразумения. Вот с сородичами лантарга такой любви с первого взгляда не вышло: последняя война закончилась лет тридцать тому назад.

— А вы? — спросила я, чтобы разбавить тягомотное молчание.

— Я с гентбарцем дружу, — хмыкнул лантарг.

— С губернатором? — уточнила я, испытав укол любопытства.

— Мы познакомились, когда он еще не был губернатором. И даже взрослым еще не был, так, личинка третьего цикла развития. Гаденыш контрабандой промышлял, а мы его банду ловили, — и лантарг улыбнулся счастливым воспоминаниям и похвастался: — Это я первым понял, кто у них за главного!

А, ну понятно теперь все. И богатый запас обсценной лексики, и деятельная страсть к наживе и формат панибратского разговора с посыланием собеседника во всех богов, в душу и в пень.

Космопорт вынырнул из-за холмов стремительно и неотвратимо. Мы шли на низкой, резервной высоте, и я все поджимала пальцы ног, мне казалось, машина цепляет брюхом поверхность. Глупости, конечно, но все же.

Лихой разворот на служебную стоянку… И мы вошли в зал ожидания аккурат к тому моменту, как из гейта потекли прибывшие на недавно севшем челноке пассажиры.

Надо было благодарить, но у меня язык присох. Как его благодарить, после… после… Так, Эля, мужик решил твою проблему, вот за это и благодари. Ну, и вообще…

— Спасибо, — тихо сказала я лантаргу. — И это… вот… извините. Не надо было мне так орать, все-таки. Больше не повторится.