Огонь его ладоней

Я почувствовала, как загораются от стыда уши. Чинкре же перворанговый! Глупо было надеяться на то, что он не почует моего пристального внимания к разговору.

Но тот, кто пришел вместе с ним…

Не ожидала настолько, что примерзла к тому месту, на котором стояла.

Глаза в глаза, мучительный раздрай в голове и на сердце.

Январь.

Он осунулся, как-то потемнел, что ли. Лицо заострилось, глаза запали. Шесть дней, говорите? Если все шесть дней не находить себе места, то довести себя до состояния собственной тени вполне реально…

Я первой отвела взгляд. Я не знала, что я ему скажу! Паника охватила меня, паника, от которой задрожали пальцы и зазвенело в ушах. Что я скажу… как я скажу… зачем…Для меня-то этих шести дней не было. Для меня мы расстались вот-вот, совсем недавно, и по его вине!. В сердце вновь ворохнулась обида, приправленная свежими воспоминаниями, особенно сильная от того, что Январь, похоже, решил, что я все забыла, и можно отмахнуться… или что он там вообще решил, я не телепат, мне откуда знать!

— Чинкре, — сказала я охрипшим вдруг голосом, — а можно попросить вас посмотреть еще раз… в моих воспоминаниях… ту карту? Вы сейчас смотрели то, что полиции касалось, а для археологии… пожалуйста!

— Вы в себя только-только пришли, доктор Разина, — мягко выговорил Чинкре. — Второго ментального скана подряд вы не выдержите…

— Я карту забуду, — упрямо сказала я. — А она важна очень, поверьте!

Что мне сделать, как его убедить? Потому что лучше второй скан, чем стоять вот так, напротив Января, чувствовать на себе его горячий взгляд…

Если пирокинетическая паранорма способна сжигать взглядом, то сейчас, кажется, именно взглядом меня и жгли.

Насквозь.

До обугленных в черноту костей.

— Чем важна карта? — спросил Чинкре.

— Там часть названий была подсвечена красным, — объяснила я, теребя пальцами край пледа. — Красный — стандартный цвет опасности для млекопитающих рас… в цвет крови… "Улииткара" была в их числе, а это — локальное пространство Улитка, и там недавно произошел взрыв пространства, оставивший след, схожий с Каменным Морем здесь, на Таммееше. Что, если на всех остальных мирах из красного списка тоже есть боевые артефакты, закопанные где-нибудь в тайном месте до поры? Их могут активировать преступники, сама Татьяна может — чисто из злости, из желания напакостить напоследок, раз уж собственные планы сорвались. Артефакты могут активироваться сами. Надо вытащить из моей памяти эту проклятую карту, совместить ее с физическим пространством и устранить… устранить угрозу…

Я уже не слышала толком, что несу. Я с ума сходила от его близости, воздуха не хватало, хотелось… да сама толком не понимала, чего мне хотелось больше всего: наброситься на него с оплеухами или сбежать… а может, поцеловать?

Поднявшееся откуда-то из темной глубины желание дышало полным безумием. Я в принципе не представляла себе, что можно вот так, до смерти, хотеть именно того мужчину, которого хотеть было просто нельзя, потому что он… потому что он… потому что…

— Логика в ваших словах есть, доктор Разина, — признал Чинкре, трогая трехпалой лапкой свой подбородок. — Пойдемте.

— Прямо сейчас?

— Вам нужно немного времени? — спросил он.

Он же перворанговый! Проклятье, стоишь перед ним, словно голая… и вряд ли ему самому приятно видеть такую бурю глупых эмоций.

— Нет, — решительно сказала я. — Пойдемте.

Я не обернулась. Но горячий взгляд Января тянулся за мной следом, как силовой поводок. Захочешь сбежать — ведь не сможешь…

ГЛАВА 10

Я проспала полностью целые сутки. Проснулась нисколько не посвежевшей, а наоборот, разбитой вдребезги. Бывает так: ничего нигде не болит, а чувствуешь себя разобранной развалиной, которой пора в мусоросжигатель.

Долго сидела на постели, держась за виски. Мысли неохотно раскладывались по полочкам. Все, пережитое вчера, казалось теперь дурным сном, отрывком из шпионской развлекалки, произошедшим не со мной, а с какой-то другой Элиной. Правда, медицинский биогель на пострадавшей щеке, слишком скользкий для того, чтобы обмануться, посчитав его за собственную кожу, напоминал о том, что все-таки именно со мной произошло вчерашнее нехорошее, ни с кем другим. Порезы, ссадины, синяки, — все это тоже никуда не делось.

Ментальные сканы, один за другим…

Не будем о грустном.

Карта горела у меня в памяти как подсвеченная. Хорошо бы из Татьяны ее вытянуть, когда поймают. И тщательно разобрать различные воспоминания на предмет расхождений.

Январь…

Не знала я, что теперь делать. Запуталась окончательно. Пришел вчера… мог бы ведь не приходить. Не сказал ни слова. А мог бы сказать. И что делать?

С Таськой поговорить, вот что. У нее опыт. И вообще…