Огонь его ладоней

Самевной. Древний титул, потерявший свое былое значение. Информ переводит как «хранительница», и на сохранившихся арках врат эта фигурка стоит над остальными двенадцатью. Но я бы, пожалуй, перевела как «стражница», «стерегущая». Еще не полностью освоила таммеотские легенды и мифы, но Таська, хорошо знакомая с ними с детства, как-то объяснила, что тринадцать смотрителей считались вполне себе грозными личностями. Личный поединок с любым из них засчитавали поверженному воину как самоубийство.

Вряд ли Карниой владела боевыми искусствами прошлого. Но зато она владела замком, перешедшим к ней по наследству от родителей…

Она пришла в восторг, узнав, что я археолог. И провела нам потрясающую экскурсию по родовому гнезду — там, куда никогда не допустят простого туриста.

Портретная галерея уходила в прозрачную скалу, из тьмы времен смотрели на нас хранители Алмазной Горы, — мужчины, женщины, дети… Не все из них были таммеотами по расе, встретилось несколько оллирейнских лиц с типичными для их расы ярко-розовыми косами. Я, грешным делом, надеялась увидеть в галерее нивикийца, но увы, надеждам не суждено было сбыться. Слишком просто было бы, честно говоря. Слишком легко.

Все портреты были выложены мозаикой из традиционного для Таммееша цветного полудрагоценного стекла, и можно было проследить, как изменялась, совершенствуясь, техника создания подобных полотен. От скупых, почти примитивных линий, передающих только общие черты, до буйства полутонов и скрупулезной, почти фотографической точности.

Последний портрет принадлежал матери нынешней хозяйки, — ручная работа, заказанная у лучших мастеров планеты…

Перерыв почти в семь тысяч лет, если не больше. Весь этот регион Таммееша пришел в запустение. Цивилизация вернулась сюда не так уж давно, всего лет двести назад, когда на Таммеш пришла Земная Федерация.

Найти потомков исчезнувшей фамилии оказалось не так сложно: в одной из малых семей большого клана Этонкори вместе с наследственными делами передавался свиток-таан, право неотчуждаемого владения, дарованный в эпоху расцвета первого Аркатамеевтана. Он сохранился потому, что такие свитки изначально составлялись на особой, так называемой «каменной» бумаге, способной пережить тысячелетия, как оказалось. Карниой показала нам этот свиток. В конце галереи, в специальной нише под защитным прозрачным кожухом. Оригинальный документ, не копия.

Аккуратные столбики древнетаммеотского с продолговатой печатью, с личной росписью самого Первого Советника Рмитан-нееша Этонкора — практически во всех таммеотских легендах о том времени его имя если не в центре событий, то рядом с ними непременно! — вогнали мое сердце в профессиональный трепет. Жаль, руками потрогать нельзя… Но руками у нас вообще ничего трогать нельзя, во-первых, артефакту навредить можно, во-вторых, инфекцию какую-нибудь подцепить — только в путь, в третьих — нечего руками лезть, куда не просят!

В Большом Зале, где когда-то устраивались приемы и балы, во всю стену выложено было мозаикой большое полотно, отражавшее грандиозное событие — свадьбу одного из владетелей Алмазной Горы с внебрачной дочерью Первого Советника. Картина, кстати, внесена в реестр золотого наследия Земной Федерации, ее можно посмотреть там, и Таська мне как-то даже показывала. А теперь я смотрела на оригинал.

Любой скан ни один артефакт никогда не передаст точно, а уж такое эпическое полотно — подавно. Надо видеть своими глазами! А уж заложенный давно почившим мастером эмоциональный заряд — и подавно через равнодушный голографический экран не уловить.

Счастливая невеста на носу свадебного корабля. Нарядные гости, украшенный замок… А за парусами — арки Врат. Я встала на цыпочки, чтобы разглядеть получше.

Да. Знакомые по Озеру Плача арки, только в полном рабочем порядке, даже туманный флер, разделяющий миры, мастера передали через мозаику настолько живо, что, казалось, протяни руку, и пальцы пройдут насквозь — за пределы Большого Зала, в реальность иного мира…

Потом мы пили восхитительный кофе на смотровой площадке, и сквозь полупрозрачные «алмазные» колонны проходил, преломляясь, солнечный свет, многоцветной радугой падая на пол с мозаичным древесным орнаментом.

— Жаль, что от Врат остались только развалины, — посетовала я. — Подумать только, когда-то здесь кипела жизнь, а теперь…

— Теперь кипят туристы, — тонко улыбнулась Карниой. — Я не в обиде. Некоторые из нас закрывают доступ в свои владения; моя покойная матушка, к примеру, не выносила чужих. Мне же наоборот, не хочется запирать свой дом на все замки. Эти стены, они подавляют…

— Вы постоянно проживаете здесь? — спросил Январь.

— Да. Хотя могла бы уехать. Но здесь прошло мое детство… — Карниой совсем по-человечески пожала плечами. — И что-то здесь есть еще.

— Вы о чем? — напряженно спросила я.