Огонь, гори!

— Я ее выкрутасов терпеть не могла. Пройдоха, хитрая пройдоха! Бог мой! Да неужто она решила, что я буду против? — Внезапно леди Корк издала каркающий звук — то ли смеялась, то ли кашляла. — В наше время, юноша, девицы считали за позор, коли к двадцати годам у них не было с полдюжины любовников. Хотите найти ухажера Пег — ищите его там, в бальной зале. Но она клялась и божилась, что у нее никого нет… И вот — умерла!

— Леди Корк!

Старуха обернулась с порога:

— Что?

— Подтвердите мои сомнения. Я почти с самого начала подозревал, что ваши драгоценности украла мисс Ренфру… По крайней мере, вы считали ее воровкой.

Музыка прекратилась.

В старом душном особняке воцарилась тишина. Из бальной залы послышались аплодисменты, однако хлопали явно лишь из вежливости. Было очевидно, что усталые гости, мужчины и женщины, мечтают как следует поесть и выпить.

— Я прав, леди Корк? Вы подозревали мисс Ренфру?

— Юноша, юноша, поторопитесь! Разве вы глухой? Объявят ужин или нет, а сейчас гости понесутся вниз, как кони на водопой. Идите!

— Они никуда не понесутся. Я запер их.

— Бог мой! — проскрипела леди Корк, почти как ее попугай. Лицо ее исказилось, губы вытянулись в язвительной гримасе. — Вот как вы предполагали сохранить дело в тайне! Как по-вашему, обрадуются они, обнаружив, что их заперли?

— Ответьте мне, леди Корк!

— Молодой человек, вы что же, угрожаете мне?

— Нет, мадам. Но если вы не ответите, мне придется сделать вывод о том, что вы действительно подозреваете мисс Ренфру — и ведете себя соответственно.

Леди Корк изумленно воззрилась на него.

Чевиот был уверен, что лицо ее выдает правду. Он готов был поклясться, что она вот-вот ответит: «Да», однако неожиданно старуха передумала. Она шумно втянула носом воздух, повернула ручку — послышался щелчок — и вышла.

Отчаявшемуся Чевиоту оставалось только следовать за ней.

Леди Корк не удостоила взглядом ни Флору, ни мистера Хенли, которые застыли в тех же позах, в каких их покинул Чевиот. Некоторое время тучная, приземистая старуха, моргая, смотрела на тело Маргарет Ренфру.

— Бедняжка, — проворчала леди Корк и тут же поспешила к бальной зале. Она повернула ключ в замке, вошла и закрыла за собой двери. Невнятный гул голосов сменился журчанием, а потом вдруг раздался взрыв аплодисментов.

— Ну вот! — произнес Чевиот, обращаясь к Флоре. — Посмотрим, что можно сделать.

При обычных обстоятельствах он ни за что не позволил бы перемещать труп. Он велел мистеру Хенли перевернуть тело только для того, чтобы отвлечь внимание старшего клерка и спрятать еще теплый пистолет, из которого недавно стреляли.

Однако то, что труп двигали, дела не меняло. Маргарет Ренфру сильно ударилась об пол. Очертания ее тела, включая положение рук и ног, отпечатались на пыльном ковре. Снова перекатив ее на живот, он без труда разместил ее так, как она лежала.

И тут Чевиот со всей ясностью осознал собственную беспомощность.

Тело нет возможности сфотографировать. У него нет ни мела, ни лупы, ни рулетки. Однако главное даже не отсутствие определенных предметов — их худо-бедно еще можно чем-то заменить.

В 1829 году не было ни одного эксперта-баллистика, способного с точностью сказать, что пуля выпущена именно из данного гладкоствольного оружия. Даже допустив, что Флора невиновна, а пистолет попал к ней вследствие несчастного стечения обстоятельств, он ни за что не определит, из какого пистолета стреляли.

Отпечатки пальцев, на которые Чевиот возлагал столько надежд, предлагая опыт полковнику Роуэну и мистеру Мейну, в данном случае также были более чем бесполезны: если не считать слуг, например Соланж, и себя самого, мистера Хенли и леди Корк, все остальные были в перчатках.

Преимущества, даруемые техническим прогрессом, таяли на глазах. Оставалось надеяться лишь на собственные мозги.

— Мистер Хенли! — Чевиот оглянулся, прикидывая расстояние на глаз. — В вашем бюваре, случайно, не найдется мела?

— Мела, мистер Чевиот? — изумился старший клерк, отступая на шаг. — Простите, сэр, на что вам мел?

— Чтобы очертить контуры тела. Мы не можем вечно держать труп здесь.

— А! — облегченно вздохнул мистер Хенли, радуясь, что слышит разумные слова. — У меня есть уголек… может, он сойдет?

— Да! Спасибо! Ковер достаточно светлый, рисунок будет виден. Если не возражаете, передайте мне ваш бювар. Я должен сам все измерить и зарисовать.

Целых десять минут мистер Хенли и Флора, которая находилась на грани истерики, наблюдали за его быстрыми, профессиональными действиями. Для измерения расстояний

Чевиот воспользовался собственным большим шелковым носовым платком. Он ползал по полу — от трупа к стене и назад. Голоса в бальной зале звучали все громче и громче. Чевиот снова испугался. Перо царапало по плохой бумаге; чернила оставляли кляксы. В 1829 году еще не изобрели промокательной бумаги, а о песке он попросту позабыл.