Огонь и агония

То есть — важно, принципиально! — фантастическая атрибутика у Стругацких всегда оправдана, всегда функциональна, несет нагрузку как необходимая и естественная часть действия, без которой нельзя. Но! Никогда не является причиной действия, его спусковым механизмом, двигателем сюжета! И близко не является самоцелью. Она никак не отвлекает от действия, самостоятельного значения не имеет никакого, сама по себе не нужна низачем. Никогда и близко не в центре внимания!

Фантастическая атрибутика у Стругацких — это как элементы снаряжения спецназовца, отправляющегося в дальний рейд. Саморазогревающийся сухпай, антидот, выстреливающийся клинок пружинного ножа — это лишь экипировка, того же ряда, что берцы и кепка, и внимания им уделяется не больше.

Как еще пояснить глубже? Вот взяли человека XVIII века и поместили в наш — машины и мобильные телефоны: он прибалдел, вскоре привык, и живет человеческими заботами и ценностями, мыслями и страстями, которые от техники не меняются! И перестает обращать внимание на машины и компьютеры. Не в них жизнь. Вот у Жюль Верна и Уэллса — они определяют всю проблематику вещи, играют ключевую роль в произведении. А у Стругацких фантастическая атрибутика выполняет чисто служебную функцию: мотивировать расширенные возможности героев.

Фантастическая атрибутика у Стругацких — это объективация метафоры, предметизация метафоры, что ли, детализация… Как оказались в другом мире? А космический корабль через подпространство. Как по ней перемещаются? А глайдер. Внимания этому инструментарию — минимум, только чтоб был корректно вписан в эстетическую структуру текста. Краткие само-собой-разумеющиеся упоминания об обычных вещах.

Вот это в «Попытке к бегству» тоже обращало на себя внимание, задевало непривычностью. Это вызывало непонимание, вопросы. Никаких подробностей про звездолеты, перелеты, невесомости, перегрузки, приборы, космическое путешествие как важный предмет изображения — ничего этого не было. А ведь это составляло все важнейшую часть тогдашней научной фантастики советской! И вдруг!.. Стругацкие отменили научно-подробно-технологическую составляющую этой самой научной фантастики.

Это был перелом. Революция. Реформация. Строго говоря — это уже не была научная фантастика, а нечто иное. Но тогда этого никто особо не различил, не разграничил, не классифицировал.

Следующая необычность для научной фантастики — хотя совершенная обычность для старинной и классической фантастики социальной. Люди! На некоей бесконечно далекой и никогда не посещавшейся землянами планете — обитают нормальные люди. То есть рост, внешность, соображение, цивилизация — просто аналог земной. Ну, с поправкой на уровень развития цивилизации — скажем, феодализм, и подробности чисто местно-технические, типа копий с зазубренными наконечниками. Вы вспомните «неземных людей» хоть у Герберта Уэллса, хоть у Алексея Толстого: в лучшем случае хилые и голубоватые. А здесь — просто как другой материк или другая эпоха.

То есть! То есть! Никакое это не космическое путешествие на хрен!!! Это путешествие в чуть-чуть другой вариант НАШЕГО мира, где обитает и действует НАШЕ человечество! И отношения наши, и психология наша, и как снимающая все сомнения главная особенность — весь физический облик полностью наш! Мы это, мы, ну в лоб же говорится, ну зеркало подставляется!

Вот все «научно-фантастическое» оформление Стругацких — это просто рама зеркала, которая отграничивает его от прочего пространства, за эту «фантаст-раму» читателю удобно зеркало держать — чтобы смотреться и видеть: каков он сам и каков мир, если все подсветить необычным светом, в котором становятся контрастно заметны невидимые обычно особенности. Это просто зеркало человечества с цивилизационным сдвигом. А цивилизационный сдвиг показывается через сдвиг пространства — самым простым и понятным способом космического путешествия. И это одновременно мотивирует сдвиг во времени и сдвиг на тропинке цивилизационного развития.

На фига тут много звездолетов? Космический перелет Стругацких — это метафора перемещения в нашу собственную реальность, данную чуть под другим углом зрения. Условным. Для освежения восприятия. И лучшего понимания.

Всем, конечно, понятно, что авторы отнюдь не ставили себе задачу вообразить и изобразить иной, неземной мир. И всем понятно, что они изображают, конструируют, моделируют наш мир, НАШ, наше человечество и наше общество — с доворотом. Вот в таких условиях, вот в таких предлагаемых и воображенных обстоятельствах.

То есть понятно, что никакая это не «научная» фантастика — но фантастика социальная, социально-психологическая, политическая, наконец, фантастика. (М-да, а политическая — это было особенно чревато в те времена. Политической сатиры под маской фантастики — боялись и не хотели.) А «научно-фантастический» антураж — условен.