Огонь и ярость

Моя свободная рука тянется к амулету в виде змеи, который я никогда не снимаю. Магия этого амулета скрывает мою силу Фурии от Богов. Это было ожерелье моей матери. После того, как она была убита на играх, они вернули его моему отцу вместе с ее обручальным кольцом в манильском конверте. Иронично, что жрецы владели ключом к сохранению моей тайны и вернули его мне в руки.

Носить его всегда было честью, связью с моей матерью, но прямо сейчас он кажется тяжелым на моей шее. Груз ответственности, который Атлас и Кэт взвалили на мои плечи, огромен. И есть кое — что, чем я еще не поделилась с Атласом, что внесет решающий вклад в ситуацию.

Я судорожно сглатываю, боясь сообщить Атласу эту информацию, но зная, что мне нужно это сделать. — Дело вот в чем. Технически я не знаю, как усыпить Богов.

Атлас резко выдыхает, его грудь леденеет под моей рукой. Тихий звон льда, ударяющегося об окно, только делает его молчание громче. Его сердцебиение пульсирует под моими пальцами, и когда он наконец выдыхает, я тоже это чувствую.

— Мы разберемся с этим. — Он прижимает меня ближе к себе, тепло его тела впитывается в мое. — Поспи немного. Мы можем поговорить утром.

ГЛАВА 17

АТЛАС

От моего бока исходит тепло. На мой торс наброшен груз, а мои руки лежат на чем — то мягком и круглом. Тело извивается на мне, опираясь на мой уже твердый член.

Блядь.

Я сжимаю руки, обхватывая идеальную попку в своих объятиях. Тихий стон и теплое дыхание на моей шее заставляют меня крепче прижаться к ее телу. Я скорее сплю, чем бодрствую, но я точно знаю, чьи ноги лежат на мне сверху. Может, она и лежит на мне, но мои руки обвиты вокруг нее, как удав, отчаянно пытающийся не упустить свою добычу.

Рен двигает бедрами, при этом насаживаясь на мой член. Я даже не думаю, что она пытается быть сексуальной, но с таким же успехом она могла бы оседлать меня, потому что это имело бы значение. Я стону в ее волосы и крепче сжимаю ее задницу.

— С какой из твоих личностей я собираюсь проснуться сегодня? — Рен впивается в мою шею, ее губы скользят по моей коже и сводят меня с ума.

— Почему ты ерзаешь? — Мой голос хриплый со сна, но есть что — то томное в том, чтобы просыпаться в постели с Рен. Несмотря на то, как сильно я хочу спустить наши штаны и трахнуть ее.

— Ну, я проснулась от того, что вокруг меня обвился сумасшедший мужчина. Я пыталась вырваться, пока он не зарезал меня.

Эта женщина. Никто не заставляет меня смеяться так, как она. Я тихонько хихикаю, и Рен издает тихий звук удовольствия. — Я уверен, что у меня есть кое — что, на что я могу тебя насадить.

Она громко стонет, умудряясь при этом прижиматься ко мне.

— Мы уже пробовали это, и в итоге у нас ничего не вышло. Придется отказаться. — Рен говорит одно, но ее тело рисует совсем другую картину. Одна ее рука в моих волосах, а другая забралась мне под толстовку и покоится у меня на груди. Ее бедра снова двигаются, и я удерживаю ее на месте.

— Если ты не хочешь, чтобы тебя трахнули, тебе нужно перестать двигаться. — Я открываю глаза. Через маленькое окошко проникает тусклый свет, но Рен так зарыта в покрывала, что все, что я могу видеть, — это ее макушку.

Ее груди прижаты к моей груди. Короткие, учащенные вдохи обволакивают мою шею. Вес одеял на нас внезапно становится непосильным. Тепла наших тел достаточно, чтобы обогреть весь Лас — Вегас. Рен поднимает голову и смотрит на меня сверху вниз. Ее волосы растрепаны, темно — голубые глаза сонные, а на щеке, там, где она опиралась на мое плечо, красное пятно.

— Ты такая чертовски красивая.

Она смотрит на меня так, словно у меня лишили тела, ее дыхание вырывается прерывистым выдохом. Я неохотно отпускаю ее задницу, чтобы обхватить ее лицо. Она наклоняет голову навстречу прикосновению, ее веки полуопущены.

— Я все еще сплю, верно?

— Я тебе снюсь, птичка? — Я провожу большим пальцем по ее щеке. — Потому что ни один сон не будет таким приятным, как реальность.

Она поднимает голову, чтобы свирепо взглянуть на меня, но затем прикусывает нижнюю губу. — К черту, — стонет она, а затем опускает свой рот к моему.

Мне кажется, я могу умереть. Мы с Рен несколько раз целовались, но это первый раз, когда она проявляет инициативу. Наш первый поцелуй был под магией похоти Афродиты — гребаной сучки. Потом я поцеловал ее на заднем сиденье машины, прежде чем отвезти на встречу с Кэт, но Рен не знала, что я лгал ей. Это было отчаянно и неправильно. Я пытался удержать то, что, как я знал, утекало у меня сквозь пальцы. На этот раз все мои карты на столе.

Поцелуй начинается как усыпляющий, одурманивающий, как бесконечный танец губ и языка. Это длится примерно столько, сколько требуется Рен, чтобы начать тереться о мой член. Я покачиваю бедрами, и она стонет мне в рот. Я хочу сорвать с нее одежду, но сдерживаюсь. Скользя руками вниз по ее спине, я сжимаю ее бедра, прежде чем запустить руку под ее толстовку. Я обхватываю ладонью ее грудь и провожу большим пальцем по выпуклому соску.