Огонь и ярость

Грохот посуды заставляет меня оглянуться через плечо. Атлас хлопает шкафчиками и носится по кухне. Нико, Ларк и Эстелла снова садятся, подавленные волнением Атласа. Я встаю и иду на кухню.

— Ты ищешь тарелки, чтобы ими швыряться?

— Я делаю тебе сэндвич, — огрызается Атлас в ответ.

— О. — Он продолжает удивлять меня, и я не знаю, что с этим делать.

Я прочищаю горло, и в следующую секунду стакан воды со стуком ставится на кофейный столик передо мной. Это не должно заставлять мое глупое сердце трепетать. Атлас зол, но в то же время он не может не заботиться обо мне. Это должно раздражать меня, а не вызывать желание упасть в обморок. Я с благодарностью беру стакан и одним глотком выпиваю половину воды.

Я понимаю раздражение Атласа. Я утаила действительно огромный объем информации. До самого недавнего времени я не уверена, что доверила бы Атласу эти знания. Сделав еще один глоток своего напитка, я оставляю Атласа сердито заниматься приготовлением сэндвичей и возвращаюсь в гостиную.

— Есть еще кое — что, о чем нам нужно поговорить.

С кухни доносится раздраженное ворчание, но я сосредотачиваюсь на трех других передо мной. — С Натаниэлем что — то не так.

Эстелла фыркает, а Ларк бросает на меня недвусмысленный взгляд.

— Я не думаю, что он человек.

Нико перекинул свои длинные руки через спинку дивана. Его рыжие волосы мокрые после душа и торчат торчком. Он проводит рукой по макушке, как будто пытается разгладить ее, но это ничего не дает. — Почему ты так говоришь?

Атлас возвращается в гостиную и ставит на стол тарелку с бутербродами. Все они представляют собой разновидности арахисового масла: арахисовое масло и желе, арахисовое масло и сливочное масло, обычное арахисовое масло.

Я беру один и откусываю большой кусок, запивая его еще одним глотком, прежде чем смогу заговорить. — Когда он снова схватил меня у забора, я увидела что — то в его глазах.

— Зло? Это то, что ты видела? — Эстелла вздрагивает, хватая свой сэндвич с тарелки. Интересно, какая у нее история с этим мужчиной. Он использовал ее, чтобы шпионить за мной, но у нее не было выбора. Такие люди, как мои соседи в Старом городе, как Эстелла, не имеют права сказать «нет», когда кто — то вроде Натаниэля Роджерса приказывает тебе что — то сделать. Неизвестно, что бы он сделал, если бы она сказала «нет». Натаниэль мог вытащить ее перед Святилищем, обвинить в том, что она Фурия, и забить до смерти. Он уже делал это раньше.

— Да, зло, но не только. Его глаза мерцали или что — то в этом роде. — Мое описание звучит неубедительно и сомнительно, но я там была. Я это видела.

— Ты уверена, что это не игра света? На улице было темно, и шел довольно сильный дождь. — В руках у Нико два сэндвича. Первый он съедает в два больших укуса.

— Чертовски уверена.

Атлас не садится обратно и ничего не ест. Он стоит за стулом, на котором сидел раньше, с мрачным выражением лица. Его руки скрещены на груди, отчего его бицепсы выпирают, проверяя прочность футболки, которая на нем надета.

— Это не имеет значения.

— Почему это не должно иметь значения?

— Потому что мы собираемся позаботиться о нем, как и о других ублюдках.

— Кстати о… — Я запихиваю в рот последний кусочек хлеба, а затем беру другой сэндвич. Я тяну время, потому что боюсь реакции, которую получу от этого следующего заявления. — Мне нужно поговорить с Аидом.

Челюсть Атласа дергается. — Зачем тебе понадобилось говорить с Аидом?

Я наклоняю голову и, моргая, смотрю на него. — Потому что я думаю, что он мог бы помочь.

Атлас выглядит раздраженным. Либо он намеренно позволяет мне видеть свои эмоции, либо забывает их скрывать. — Он бог. С чего бы ему помогать тебе?

Я вздрагиваю от того, как он говорит «тебе», как будто я не стою того, чтобы тратить на меня время. Я прихожу в себя достаточно быстро, чтобы никто не заметил моей реакции, кроме нахмуренных бровей Атласа. Возможно, он действительно видел, как сильно задели меня его слова.

— Ты знаешь, что я не это имел в виду. — Атлас вздыхает, как будто я безнадежно разочаровываю.

— Я ничего не говорила. — Я пожимаю плечами.

— Я имел в виду, что Аид — это Бог. Это усложняет задачу.

— Я думаю, что он другой. — Мысленно я заменяю слово «думаю» на «надеюсь».

Атлас разводит руками. — Есть еще какие — нибудь Божества, которых ты хочешь посвятить в наш план по поиску матери всех Фурий?

— Ну и дела, Атлас, я не знаю. Может, нам позвонить твоему отцу и узнать, что он думает об этом плане?

— Ладно, давайте все сделаем глубокий вдох и послушаем, что еще хочет сказать Рен. — Ларк протягивает руки. Ее спокойный голос прорезает напряжение между мной и Атласом.

У меня вертится на кончике языка сказать Атласу, что я сожалею. Я знаю, что он не имеет никакого отношения к поведению своего отца, и я не должна использовать это против него. Но посмотрев на то, как он пронзает меня взглядом, даем мне понять что лучше забыть об этом.

— Я пойду одна. — Я бросаю в комнату. Точно так же, как мое предыдущее заявление. Оно вызвало массу бурных откликов.