Огонь и Ветер

Императрица Кахалитэ дважды приезжала в больницу по настоянию Его Величества, но даже ее покровительство не слишком помогло. На моих учениц открыли настоящую травлю. Их подруги и знакомые отказывались с ними общаться, плевали вслед. От моей любимицы, ветреницы Ялиссы, отреклась родня.

Л’лэард Кари все еще руководит больницей. К счастью, его вовсе не пугают женщины, владеющие стихией. Он хочет возродить традицию саган-целительниц. Раненых и покалеченных сейчас много, ничья помощь не будет лишней. В первые дни мы затерялись среди лекарей и сестер милосердия, да так, что даже наследник не сразу нас отыскал. Он приехал посмотреть на сестру.

Наследник очень похож на Авердана внешне, но, боюсь, он намного глупее, чем был император в его возрасте. Зато его проще очаровать. Через полчаса общения со мной он уже краснел и заикался. Теперь время от времени шлет мне букеты. Императрица, говорят, в ярости. Она привыкла к изменам мужа, но не сына.

На Ардану принц тоже смотрит раскрыв рот. Надеюсь, он всегда будет относиться к ней с братской заботой. Так будет лучше для него же самого.

Живая или мертвая, я всегда буду стоять за спиною дочери, и мне не составит труда оборвать ради нее еще одну жизнь.

Все хорошо, вот только я поклялась рассказать императору всю правду на третью нашу ночь. Он называет меня своей «хранительницей». Это больше, чем может выдержать даже столь флегматичная и выносливая совесть, как моя.

Ну вот третья ночь промчалась, уже третий рассвет, а я все никак не могу решиться.

Император щурился на красное, встающее над океаном солнце:

– Зачем я тебя тогда отпустил? Самолюбивый дурак. Двадцать лет жалел. Я думал, что забыть женщину будет легко. Ведь ты всего лишь женщина, а я император, у меня будут заботы поважнее. А потом годы подряд я просыпался с мыслью, что произошло что-то непоправимое. Какая-то катастрофа.

Ветер трепал его волосы, бросал их в лицо. Пряди горели алым. Глаза – темной мрачной краснотой подземной лавы. Вам сорок лет, мой император, у вас такая красивая, гордая спина, смуглая шея, губы, похожие на спелые ягоды. И вы действительно мой.

– Авердан, я должна тебе кое в чем признаться.

– Говори.

– Вначале поклянись жизнью своего сына, что, как бы ты ни был удивлен услышанным, ты не причинишь вреда моей дочери.

– Она что, не моя дочь? – прищурился подозрительно.

– Она же огненная! Я ничего тебе не расскажу, если ты не поклянешься!

– Хорошо. Клянусь, что не причиню вреда Ардане. В любом случае.

– Сыном клянись! – приказала я.

– Хорошо, – неохотно сказал император. – Клянусь сыном.

– И еще. Ардана ничего не знает о том, что я сейчас расскажу. Поклянись, что ты ей ничего не расскажешь.

– Ты меня пугаешь.

– Так ты клянешься?

– Хорошо. Говори уже!

– Мой император, анманцы не сами придумали то «оружие безумия».

Авердан посмотрел удивленно:

– Они были умные мерзавцы. А кто тогда?

– Я.

Он сначала подумал, что это шутка. Я тихо рассказывала, как много лет изучала и магию, и природу. Как следила за изобретениями анманцев. Как хотела изменить мир ради дочери. А император молчал. Щурился на солнце, сжимал ладони в кулаки и молчал.

– Ты император. Ты можешь покарать меня за предательство смертью. Имеешь право. Только неофициально. Не хочу, чтобы дочь пострадала. Отдай приказ, и меня не станет.

– Я просто пытаюсь посчитать, – пробормотал император. – Сколько жизней. Сколько друзей я потерял у берегов Анмана! Сколько!

– Велан, – сказала я. – Велан Трагад. Он был убит на побережье Блиссы. И синеглазый анмайский генерал, к которому я много лет являлась в снах. Берегла его жизнь. Показывала ему чертежи будущего оружия. В той же битве. А его семья утонула. В Анмане. Но с семьей это было еще до моего вмешательства в войну. Война была и до меня. Люди гибли и саганы.

– Зачем ты это сделала?

– Разве непонятно? Чтобы измениться, Империи требовались огромные потрясения. По-другому у нас никогда бы не получилось отменить закон эскринас.

Император внезапно схватил меня за плечи, встряхнул:

– Я ведь обещал тебе отменить закон! Обещал! Зачем? Если ты действительно это сделала… Это ведь предательство, Сибрэйль, ты предала свой народ, меня.

– Я не предавала вас, Ваше Величество. Вас – точно нет! Вспомните историю, до Огненных Князей на троне сидела ветренная династия! Вспомните, как ваш предок занял трон Империи!

– Его поддержали многие саганы.

– А почему они его поддержали? Мы, ветренники, всегда не любили несвободу, и Натариз, последний ветренный император, в конце концов принял решение запретить право эскринас. При ветренниках эскринас еще был правом. Законом он стал уже при огненных. Думаете, вам бы простили отмену этого закона? Господа Крорны, я слыхала, издавна мечтают о троне.

– Я бы справился с бунтовщиками, – процедил император. – Я даже Жреческий совет смог разогнать!

– Ага, то есть вы признаете, что бунт был бы в любом случае, и все равно бы лилась кровь саган. Ну, или бунта не было бы, а наша дочь, Ардана, жила бы в кандалах браслета, и ее дочь, и дочь ее дочери…

Авердан зашипел, разжал руки, отпуская меня.