Огонь и Ветер (СИ)

— Так что там с котминамом?

— И тебя, чёрт тебя возьми, с добрым утром… — беззлобно отозвался Хоаран, но глаза обречённо прикрыл.

— Подозреваю, что утро мы благополучно проспали. А рассказать ты обещал.

— Помню, — пробормотал рыжий. — С утра пораньше — самое то.

— Ну так…

— Котминам — это… — Хоаран нахмурился, выдержал небольшую паузу, но всё же продолжил: — Ккот — цветок, ми — чарующе красивый, нам — мужчина. Мужчина, чья красота подобна прекрасному цветку. Тебе полегчало?

— Э… Не сказал бы… — неизящно ответил Джин, несколько озадаченный подобным поэтическим сравнением, — особенно в части приложения этого “эпитета” к собственной скромной персоне. Выбивало из колеи, однако…

— Думаю, у вас в Японии есть что-то подобное.

— Но… Почему я? Логичнее было бы так тебя назвать.

Рыжий всхлипнул, уткнулся носом в грудь Джина — его плечи затряслись от приступа беззвучного хохота. В конце концов, он перевернулся на спину, вновь устроил голову на груди Джина и рассмеялся уже открыто, хоть и негромко.

Джин закрыл глаза, позволив себе утонуть в музыкальном звуке его смеха.

— Ну ты как скажешь… Во мне всё слишком яркое и очевидное, а значит, обычное, понятное и бесхитростное. А котминам… Это нечто иное, необъяснимое, то, что так просто словами не выразить, нечто за пределами обычности. Извини, но котминам у нас действительно ты.

— Мне совесть не позволяет… — ошарашенно выдал Джин, уставившись на Хоарана. Это в каком месте он обычный и понятный, если кое-кто до сих пор ломал голову над вопросом, почему это не может глаз отвести от его лица ночами? И не только ночами…

— А у тебя кто-то спрашивать будет? — хмыкнул Хоаран. — Есть слово и есть его значение. В отношении тебя всё прекрасно работает, так что совесть твоя чиста, словно простыня новобрачной.

Джин задумался прочно и надолго, ибо нечто в словах рыжего не стыковалось. Точнее, стыковалось, но двумя совершенно разными способами. Вот ведь зараза языкастый! Ему хоть прямо сейчас можно идти в дипломаты.

— А ты? Если не котминам…

— Я красивый, обаятельный и просто умница, — довольно сообщил ему Хоаран. — Мне даже можно доверить имущество. Ну… если не в особо крупных размерах, конечно. Завидно?

— Трепло… — вздохнул Джин, с удовольствием запустив пальцы в солнечные пряди снова.

— И ещё какое, — подтвердил с тихим смешком Хоаран. — Прибить бы такое, так ни фига ж не дамся.

Мысли Джина вновь соскочили на неправильность их отношений. Кто тут котминам, а кто трепло, уже выяснили, только с чего вдруг в итоге именно котминам сходил с ума по…

Чертовщина всё-таки!

— Для тебя это важно? — задумчиво спросил Джин.

— Ты о чём? — не понял рыжий.

— Ну… что я, как оказалось, котминам. И… И знаешь, если бы я тогда не попросил, ты… ты бы…

— Нет.

— Что? — Джин приподнялся на локтях и изумлённо — с долей возмущения даже — уставился на Хоарана.

Хоаран вздохнул, внезапно сменил положение и уверенно припечатал Казаму к постели, уперевшись рукой в его грудь. На миг из-под ресниц вырвалась на волю золотая ярость, а затем на лице Джина оказалась ладонь, принудившая последнего закрыть глаза. Губы согрел неожиданно мягкий, хоть и глубокий поцелуй. Пальцы медленно соскользнули с лица, и едва слышно прозвучало:

— Мне наплевать. Всё равно, как именно ты выглядишь. Я могу и вовсе не видеть тебя… И даже если уже никогда не увижу твоего лица…

Джин широко распахнул глаза — и встретил ответный — прямой — взгляд. Вдруг Хоаран вновь тронул его лицо пальцами — слепо провёл сверху вниз, словно незрячий, — и отчего-то внутри всё будто льдом сковало… будто… будто уже это было…

Дежавю. Опять.

— Даже если уже никогда… Это не имеет значения. Никогда не имело. Ты можешь выглядеть как угодно — мне всё равно. Человеческое тело — это всего лишь сосуд. Разве ты думаешь иначе?

— Я… — Джин запнулся. Потому что… Потому что он не мог так легко ответить на подобный вопрос. Для него Хоаран всегда был таким, как сейчас — именно с этой внешностью. По-другому он его просто не представлял. Но солгать… И будет ли это ложью? Или… — Я не думал об этом. Мне и в голову…

— Нет.

— Что? — Джин опять не понял, что имелось в виду.

— Нет. Если бы ты тогда не попросил, вряд ли бы мы сейчас здесь были.

— То есть, ты бы ничего…

— Ничего бы не сделал.

— Но почему? — Джин стиснул кулаки до боли, чтобы удержать обиду и ярость внутри.

— Не думаю, что смогу объяснить тебе… — вздохнул рыжий и уверенно провёл пальцами по шее собеседника, заставив его против собственной воли откинуть голову и испытать чувство приятной расслабленности. — Ты просто не понимаешь, что…

К пальцам присоединились губы. Не сдержав тихий стон, Джин обхватил Хоарана руками и притянул к себе.

— Не понимаешь… как мало мне нужно… — договорил Хоаран и наградил Джина быстрым поцелуем. — Это больше, чем надо…

С ещё одним полузадушенным стоном Джин обессиленно уронил руки, выпустив рыжего из объятий, и сгрёб постыню, сжал ткань в кулаках, отдавшись полностью на милость чутких и умелых пальцев и несдержанных страстных губ.

— Это больше… ещё больше моих ожиданий, — прозвучал хриплый шёпот.