Огонь и Ветер (СИ)

Спал Джин плохо, точнее, почти и не спал вовсе, даже начал пить кофе, которым прежде пренебрегал. Стоило закрыть глаза хоть на миг - и появлялся Хоаран. В итоге Джин ночами бродил по всему гаражу, словно призрак, а засыпал всего на час перед самым рассветом - возле байков, которые пахли маслом и железом. Только там и удавалось немного поспать, но Джину постоянно казалось, что запах слабеет, выветривается. И это приводило к невесёлым мыслям: Хоаран ведь сможет так - без него, тогда почему у него так не выходит - без Хоарана. И ведь он нашёл себе занятие, оно ему нравилось, и учился он с удовольствием - охотно сидел с книгами и лекциями, они занимали время, но думать о Хоаране всё равно не переставал ни на миг. Порой закрывал глаза и представлял, как прикасается к рыжим прядям, привычно перебирает их пальцами - самыми кончиками, и волосы ластятся к коже, но непослушно возвращаются на место, и нужно постараться, чтобы спутать их и привести в художественный беспорядок, который придаст Хоарану озорной вид мальчишки-сорванца.

Желание прикоснуться к рыжему превратилось в навязчивую идею. Джин готов был убить за это или умереть - лишь бы дотронуться. Не до воображаемого, а до настоящего. Хотя бы кончиками пальцев и пусть даже всего на секунду. Он уже тысячу раз брал себя в руки и тысячу раз изгонял этот образ из мыслей, но всё возвращалось опять и снова. И он устал, устал до смерти. Как ещё не докатился до того, чтобы спать в обнимку с вещами рыжего? Странно даже. Кстати, хорошая ведь идея… Вдруг сработает? Надо будет попробовать - в его распоряжении целый шкаф, набитый одеждой Хоарана.

Да вот, к слову, с корейским языком у него пока были проблемы. И даже помощи попросить не у кого. К Вольгвану идти не хотел - старик опять начнёт канючить, что ему не следует ехать к ангелам. Слушать это в сотый раз не хотелось совершенно. Ехать надо - выбора просто нет.

Пять дней. Раньше и этого хватало за глаза: срок, который можно выдержать, пусть и больно. Но три недели? Три недели - это же почти целый месяц, а месяц - это… Хватит!

Три недели…

Кажется, он уже даже забыл, каково это - быть в объятиях рыжего, чувствовать его везде, прикасаться к его губам своими и принимать его ласки, нежность, жар, пламя, страсть, превращавшиеся в итоге… Видеть его глаза, видеть в них собственное отражение, слышать его смех или недовольное рычание. Сейчас он уже готов был убить и просто за звук его голоса. Или умереть - за ту же цену.

Но ведь сам же и виноват, так? Кажется, практически открытым текстом заявил, что ему не нужно ничего из того, что Хоаран мог дать ему и отдавал, - если именно это и стало причиной ссоры. Но ведь не это же имел в виду - другое. Но…

Джин уткнулся лбом в раскрытую книгу и зажмурился. Бороться с болью он умел, даже привык уже - когда она жила внутри каждый миг жизни, то становилась обыденной и неотъемлемой частью существования. Не замечать её или замечать лишь краем сознания - да, это он умел. Вот только сейчас отлаженная система дала сбой: или боли стало слишком много, или сил - слишком мало.

По сути, его жизнь теперь тихая и спокойная - не такая, как прежде. Но и он сам уже не прежний. Он него и остался-то огарок, а то и вовсе угли - отнюдь не тот факел, как раньше. Может быть, и от силы его осталась тоже только бледная тень? И вот… То, что он выдержал бы когда-то, теперь уже выдержать не мог? Так привык быть сильным… Но сохранил ли он эту силу неизменной? И от рыжего ему сила нужна?

Нет. От Хоарана сила ему точно не нужна. Точнее, ему не сила нужна от Хоарана, отнюдь не сила. И не защита. Защитить он и сам мог - рыжего защитить. И сам мог поделиться силой - с Хоараном. Если бы тот захотел этого, конечно, что вряд ли. Просто суть не в желаниях, а в возможностях и необходимостях.

Их возможности… Они оба сильные, и оба способны защитить как себя, так и друг друга, но… Но в чём же тогда эта разница, которая влекла их друг к другу? Почему он выбрал рыжего? Для чего? Почему именно его - вопреки здравому смыслу? А ведь причин держаться подальше друг от друга у них более чем достаточно. Ну и?

Где тот самый важный ответ, который мог всё объяснить?

Любовь? Но даже любовь не расцветает на пустом месте - это не сорняк, который может расти всюду и везде. И такой сорняк, притворяющийся любовью, называется иначе.

Джин отложил книгу и побрёл в ванную, пустил холодную воду и шагнул под струи как был - в одежде.

Сорняк, притворяющийся любовью… Вожделение, похоть, сладострастие…

- Ну что, Джин, тебе это ничего не напоминает? - прошептал едва слышно. - Разве не этого я хотел? И всё время… отдай мне, отдай… А что отдавал я?

Прикоснулся пальцами к шее, провёл вниз, нашёл ямочку меж ключицами, дотронулся и даже нажал, потом чуть иначе и ещё… Сколько ни пытался, ничего не выходило. Его тело оставалось глухо, оно не слышало и не чувствовало.

Но всё ещё хранило в себе тень огня.