Огонь и Ветер (СИ)

Кажется, его и впрямь подняли, только почему-то говорить он больше не мог - не получалось. Тоже Хоаран виноват, конечно же.

- А кровь остановить?

- Да уже. Обезболивающее тоже не нужно.

- А что…

Вот, положили на что-то мягкое. Потом приподняли голову и устроили на чём-то не мягком, но удобном.

- Паршивая рана. Пуля внутри осталась.

Чья-то ладонь тронула волосы, погладила.

- Пистолет паршивый был. Расстояние, ну этот ещё в движении - вот и застряла. Пробойная сила мала. Будем выковыривать?

- Иди ты… Скажи, пусть к Костоправу рулит. И поскорее.

- Ладно. Удачи.

- К чёрту… О трупе, главное, позаботься.

О каком ещё трупе?

Ладонь перебралась на лоб, и примерещился близкий горячий запах. Знакомый.

Хоа…

Невыносимо не видеть, не двигаться, не говорить. Оставалось только слушать и чувствовать, последнее - частично. Пожалуй, чувствовал он лишь головой и шеей, остальное тело не чувствовало ничего, точнее, казалось, что его больше нет вовсе.

Горячее прикосновение к виску, тёплое дыхание и тихо - едва слышно - над ухом:

- Придурок… Какой же ты придурок, Чжин…

Ну, может быть, он и не самый умный на свете, но позволять рыжему умирать из-за него ещё хоть раз Джин не собирался. И наплевать, что с Хоараном не всё понятно. Зато всё понятно с Джином. Та дрянь, что жила внутри, ни за что не позволила бы ему умереть, так ведь? Вот и хорошо. Но даже если он всё-таки умрёт… Это лучше, намного лучше, чем если умер бы Хоаран. По крайней мере, это не больно - умереть за рыжего.

Действительно не больно.

“Совсем не больно, Эндзэру… Честное слово”.

_____________________________

* Biraz sans ve bir bisiklet, Kim tutunmus zamana… - Немного удачи и байк - осталось просто улучить момент… (турецк.) Строки из песни Mor Ve "Otesi - Bisiklet.

5. Граница жизни и смерти

Дорогу истинной любви

мостят из плоти и крови.

И если кто по ней пошёл,

то должен приподнять подол.

Хафиз

Тишина ласкала слух. Почему-то казалось, что сейчас она жизненно необходима.

В голове воскресали обрывки воспоминаний - смутных, незавершенных, неясных, блёклых и ярких. Мелькающие огни, хриплый шёпот, непонятные корейские слова, белые стены, слепящий свет в глаза, назойливый писк, резкие окрики, звон металла, белые стены, тьма, тёплые ладони, опять осточертевшие белые стены, слепящий свет, тьма, тепло и вновь мелькающие огни…

Невнятный бред какой-то.

И вот - тишина. Почти тишина. Или настолько тихо, что он слышал собственное дыхание? Слабо шевельнулся, приподнял руку под одеялом, провёл по груди, боку и бедру… Так, из одежды - прилепленный на бок пластырем компресс из бинта. И всё.

Озадаченно открыл глаза. Знакомая стена, ярко освещённая неоном. Под головой - подушка, сверху - одеяло, которым укрыт от шеи и до кончиков пальцев на ногах, а справа кто-то спал, уткнувшись носом ему в плечо. Шевельнулся уже смелее - в правом боку вспыхнула тягучая ноющая боль.

Ладно… По крайней мере, ясно, что он в гараже, и здесь - Хоаран. Джин осторожно повернул голову и для надёжности с минуту поглазел на рыжие пряди, после чего дотянулся левой рукой и с невыразимым наслаждением запустил в них пальцы. Хоаран сонно пробормотал что-то и перевернулся на живот, легонько толкнув плечом, но голову убирать не стал, наоборот - прижался к плечу лбом сильнее. Ему всегда жарко, вот и сейчас спал под простынёй, которая совершенно не скрывала очертания длинных ног и узких бёдер, как не скрывала и того, что он полностью обнажён. Одна из его привычек, впрочем, именно эта Джину нравилась всегда. Он любил представлять по ночам, что простыни нет вовсе, или же заходил дальше - и тихонько, сантиметр за сантиметром, эту простыню с рыжего стягивал, чтобы потом смотреть на него, а иногда и прикасаться.

В общем-то, он не уставал поражаться той гармоничности, которой был отмечен облик Хоарана. И ему всегда казалось, что Хоаран и впрямь появился на свет не так, как все нормальные люди, а… его как будто руками сделали - в буквальном смысле. Потому что невозможно поверить, что случайный набор генов мог привести к такому результату. Ну, положим, корейцы всегда славились красотой как в Китае, так и в Японии: и девушки, и юноши. И всё-таки… Хоаран даже в эту концепцию не вписывался. Так много шрамов, есть и жутковатые, и на ком-то другом они действительно смотрелись бы отталкивающе, а вот на Хоаране - уместно и гармонично, словно именно так и было задумано изначально.

Или же просто у Хоарана именно тот тип внешности, что сводил Джина с ума? Тогда почему он только один такой? Наверное, Джину суждено однажды сломать мозги от попыток понять и объяснить эту загадку. Сколько бы он ни пытался найти ответ на вопрос… Почему? Мало того, что парень, так ещё и вызывал сумасшедшее желание и необъяснимое восхищение. На Хоарана Джин мог смотреть часами - без устали, а может, и не часами, а целую вечность. И если вспомнить, как Хоаран выглядел в традиционном деловом костюме…

Джин зажмурился и постарался побыстрее отогнать это воспоминание, иначе и спятить недолго.

И он едва не подскочил на месте, вспомнив одно немаловажное обстоятельство.

Три недели!