Огонь и Ветер (СИ)

— Ну… почему бы и не накормить голодного симпатягу?

Хоаран фыркнул и расхохотался.

— Джин, с чего ты взял, что я тогда был симпатягой? Попробуй представить на этой груде костей, — Хоаран ткнул себя пальцем в грудь, — сорок пять кило мяса, ливера и кожи. Ну и да, включи туда же одежду. У меня никогда не возникало желания смотреться в зеркало в то время — было страшновато.

Это Джин тоже не смог представить. Хоаран и так соответствовал лишь определениям “худой” или “худощавый”, куда уж меньше-то? И… Джину одновременно хотелось узнать про Хоарана больше и не хотелось. Те картины его жизни, которые он так небрежно рисовал, не укладывались в голове. Настоящие, сюрреалистические, скрашенные насмешками над собой же и лёгкостью изложения… Это как тёмная бездонная пропасть. Глядя в неё, Джин никак не мог избавиться от чувства, что Эндзэру бесконечно далёк от него. Точнее, они оба далеки друг от друга. Хоаран знал истинную изнанку жизни, а Джин — парадный наряд. И Джин просто не мог представить себе толпу, терзающую вора, а Хоаран считал шёлковые простыни сказкой до турнира. Для Джина голодающими были те, кто не мог позволить себе что-то большее, чем простая пища, а для рыжего любое фирменное блюдо высокой стоимости было отличительным знаком зажравшихся мажоров.

И даже сейчас, когда у Хоарана пусть денег и не навалом, но достаточно, он не демонстрировал тягу к роскоши. К комфорту — да, но не к роскоши. Жадным его тоже не назвать — к деньгам он относился чуть менее, чем просто безразлично. С другой стороны, Джина бесила его манера делать покупки. Список — и вперёд по пунктам. Если чего-то в списке нет, значит, это точно не нужно. Иногда из-за этого Джине хотелось рыжего придушить.

Он рассеянно ополоснул руки в воде и посмотрел на предмет своих мрачных дум. Кажется, тот успел уснуть: глаза закрыты, а дыхание медленное и размеренное. Джин аккуратно отвёл с загорелого лба жёсткую от морской воды рыжую прядь и тронул губами висок. Желудок Хоарана голодно заворчал, и он сонно прижал ладонь к животу, свёл брови на переносице и чуть повернул голову к Джину. Или просто отреагировал на запах рыбы, что более вероятно.

Джин улыбнулся и легонько поцеловал Хоарана в кончик носа — Хоаран немедленно забавно фыркнул и попытался потереться носом о плечо. Ему оказали посильную помощь и пальцем означенный нос почесали. Ну вот, морщинка меж бровей разгладилась, и лицо приобрело лукаво-довольный вид, затем и этот оттенок исчез, черты стали спокойными и отточенными — это означало глубокий сон и запретные для Джина видения.

Наверное, Хоарану сейчас снилось его небо. Быть может. Джин не знал этого наверняка, лишь предполагал, просто в такие моменты Хоаран становился кем-то другим — любимым, желанным, но незнакомым. Такого выражения лица Джин никогда у него не видел в иное время — только в такие вот минуты. И тогда он мог смотреть на Хоарана вечно, пытаясь одновременно постичь эту тайну.

Хоаран неожиданно слегка вздрогнул и сжал ладонь в кулак, но лицо его не изменилось.

— Чего же ты хочешь? — прошептал Джин, невесомо прикоснувшись к его скуле. Хоаран что-то тихо выдохнул, но разобрать слово оказалось невозможно. Переспросить Джин не рискнул — не хотел потревожить сон. Позабыв о рыбе, он упёрся подбородком в скрещенные руки и устремил неподвижный взгляд на Хоарана. И мысленно уговаривал рыжего смотреть свой странный сон подольше, чтобы успеть насмотреться на него спящего и притягательно незнакомого.

***

Джин сладко потянулся, перевернулся на живот и потянулся снова. Сделал глубокий вдох и невольно улыбнулся, учуяв запах Хоарана, исходивший от смятых простыней. Прижавшись щекой к белой ткани, прикрыл глаза и позволил качке убаюкать себя немного — ровно настолько, чтобы не свалиться с узкой койки.

Может быть, пятница и была чёрной, зато суббота… Первая половина, конечно, выдалась насыщенная, зато субботний вечер, плавно захвативший начало воскресенья, оказался волшебным, как и воскресное утро. Полдня потом они с Хоараном откровенно валяли дурака и резвились прямо как дети, ныряли за дарами моря с фермы, грузили яхту — и в итоге отправились обратно.

Примерно на полпути Джину удалось-таки соблазнить Хоарана — тот бросил якорь и позволил увести себя в каюту. Дальше уже было не совсем ясно, кто именно и кого соблазнял, но результат полностью удовлетворил обоих.

Хоаран поднялся на палубу полчаса назад, но Джин до сих пор не остыл.

Он в который уже раз улыбнулся. Ничего, теперь можно поспать до Сеула. Хоарану он на палубе будет только мешать, если туда выползет. Впрочем, сейчас не хотелось никуда ползти, а хотелось подольше пребывать в плену неги и манящего запаха. Здесь жарковато, конечно, но не настолько, чтобы изнемогать от зноя.

Джин повернул голову вправо и вздохнул, заметив багровый отпечаток на правом плече — почти у локтевого сгиба. Он бережно накрыл этот след ладонью, потом дотянулся собственными губами и легонько провёл.