Огонь испепеляющий

По-новому взглянув на Марику в длинном темно-синем кардигане, которая, в свою очередь, с прищуром разглядывала его, Дмитрий искренне за нее порадовался: если собака так меняется, значит, для ведьмы не все потеряно. Сила еще есть. Возможно, когда-нибудь гостья сможет вернуться домой? Но почему же от этой мысли начинает ныть сердце? Загнав ее поглубже, мужчина покорно последовал за псом, тянувшим его за рукав. Девушка рассмеялась:

— Видишь, как он соскучился? Хочет поскорее показать тебе нашего нового жильца.

— Надо же, — усмехнулся Дима, — и кто у нас сегодня?

— Пойдем! Он прекрасен! Я долго выбирала между породой Лузитано и Морган, но все же последняя победила.

— Какой масти? — заинтересованно спросил мужчина.

— Вороной, — с готовностью ответила Марика, открывая дверь конюшни. — Вот он!

Лошадей Дима никогда особенно любил, скорее, спокойно относился к факту их существования. Но при виде нового жителя конюшни даже он поймал себя на мысли, что ими стоит восхищаться: крупный черный жеребец с длинной гривой и необычайно умными глазами, увидев нового человека, переступил с ноги на ногу, не сводя взгляда с Димы. Новая хозяйка поместья Озерного поспешила вывести его из стойла на улицу, чтобы показать его по всей красе. Масть действительно была очень красивой, переливалась на солнце. Видно было, что за ним тщательно ухаживали.

— Сдаюсь, — поднимая руки вверх, ухмыльнулся Дима. — Он меня покорил. Как назвала?

— Брего. И ты знаешь, чем больше я смотрю на него, тем яснее понимаю, что не смогу его отдать. Он будет мои любимчиком.

Кай, услышав такое, укоризненно взглянул на Марику. Она это заметила и поспешила исправиться:

— Прости, моя радость. Ты же знаешь, что никого сильнее полюбить я не смогу. Ты навсегда в моем сердце.

Потянувшись, поцеловала пса в мокрый нос, а он смешно чихнул. Покачав головой, девушка взглянула на друга. Дима поежился, ибо такой взгляд он знал прекрасно: у Марики появилась идея. И она сделает все возможное, чтобы претворить ее в жизнь. Медленно иномирянка подошла к мужчине и взяла его под руку:

— Дима, у меня есть мысль.

— Мне уже страшно, — сказал он, но появившаяся на губах улыбка говорила об обратном.

— Да ты что? — удивилась Марика, а глаза ее смеялись.

— Я весь твой, слушаю.

Девушка после небольшой паузы сказала:

— Давай прокатимся!

Тут Дима удивился по-настоящему:

— Ты что! Я не умею. И не хочу.

— А я здесь зачем? Научим, Диам, не переживай.

Так она иногда называла его в память о том времени, когда друзья выхаживали ее. И устоять мужчина не мог. Поворчав для порядка, он все же дал себя уговорить. Признаться, ему давно хотелось хотя бы попробовать.

— Я готов! Пошли.

Марика придирчиво осмотрела серый костюм-тройку, который сидел на Диме как влитой, и темно-коричневые ботинки — не самый лучший наряд для обучения верховой езде.

— Марш переодеваться! — приказным тоном сказала девушка, подмигнув. — Костюм оставишь для работы, а здесь ты будешь отдыхать.

Мужчина слегка поклонился:

— Слушаюсь, моя королева.

— Перестань ты! — замахала на него руками ведьма.

— Чего? У вас же так?

Тень, набежавшая на ее лицо, в очередной раз доказала мужчине, что воспоминания болезненны до сих пор. Но прощения он не успел попросить, ибо Марика ответила:

— Нет. В Арденне правит Император.

Первое время после воскрешения я пребывала в какой-то прострации. Да, я сожгла свою одежду, и мне стало легче, но долго это не продлилось. Дима и Ваня поддерживали меня, как могли, но я прекрасно понимала, что им не под силу вырвать меня из этого состояния. Мне снова казалось, что я заперта в камере, и выхода не найти, только на этот раз это не замок тара, а странный мир со своими законами. Здесь люди воевали, чтобы убивать, а не ради победы и защиты; здесь правили животные инстинкты в угоду низменным удовольствиям, а не разум и совесть; здесь паутина, превращающая счастье в ничто, становилась все больше и больше. Чем больше я видела, тем лучше понимала, что не может здесь быть магии: ей нужна чистота и благодатная почва. Мир людей не мог этого дать.

Как бы ни было мне плохо, понимала, что мне долго придется жить здесь, а возможно, и свыкнуться с мыслью, что в Родаан мне не вернуться. Я старалась тщательно защитить свой разум от подобных мыслей, ведь они не помогали. В минуты отчаяния я просыпалась среди ночи от своих же криков и тихого поскуливания Кая, который не покидал меня ни на минуту. Тогда мы долго сидели рядом, обнявшись, а его шерсть впитывала мои непрошеные слезы. Однажды я почувствовала, что падаю куда-то, не могу двигаться и дышать. Остро ощутив, что сама не справлюсь, мысленно позвала пса, моего верного защитника. Каким-то непостижимым образом он почуял это и, когда не получилось меня разбудить, прокусил мне руку. Боль вернула меня, и я резко села на кровати, тяжело дыша.

— Спасибо, — хриплый голос принадлежал мне.

Маламут мотнул головой, принимая благодарность, и ткнулся носом в окровавленную ладонь. Я слабо улыбнулась, погладив его здоровой рукой по голове:

— Боль помогла. Ты спас меня, Кай.