Огонь испепеляющий

Этот день прошел быстро. Солнце уже считала минуты до радостной встречи с землей, когда я почувствовала, что меня словно куда-то тянет. Сначала я отмахнулась, но потом ощущения становилось все сильнее: я поняла, что тянет меня в сторону леса. Казалось, что острые иглы вонзаются в меня, когда я шла в другом направлении. Если в этом мире нет магии, то что происходит со мной? Моя стихия покинула меня. Возможно, дело в том, что я не отсюда, и мой мир не хочет так просто отпускать меня? Сомневаюсь. Там меня признали убийцей и решили казнить. Но казнь через огонь испепеляющий не удалась, и я оказалась в другом мире. Не для страха я пришла сюда, нет. Усмехнувшись, резко развернулась и пошла туда, куда меня звали.

Идти пришлось долго. В наступающих сумерках дорогу было плохо видно, но благодаря Каю, который тоже отправился со мной, я ориентировалась хорошо. Он давал мне идти впереди, но я иногда оглядывалась, и он едва ощутимо подталкивал меня, будто хотел сказать, что я иду правильно. Вскоре мы пришли на небольшую поляну, окруженную вековыми деревьями. В этой части тайги мне не приходилось еще бывать. Прислушалась к себе и поняла, что меня по-прежнему куда-то тянет. Прошла немного вперед и тут же остановилась, по ощущениям врезавшись в прозрачную стену. Ясно, значит дальше мне дорога закрыта. Огляделась, не понимая, зачем я здесь.

Боль напомнила мне об этом. Мне казалось, что это был приступ, мой приступ! Моей силы! Моей боли! Виски заломило, ноги ослабли, и я рухнула на траву, не в силах больше стоять. Судороги снова и снова накатывали, заставляя молить о забвении, что я и делала. Пальцы впивались в землю, и каким-то чудом мне удалось прикусить капюшон байки, в которой я была. Все, что угодно, лишь бы не кричать. Выгнувшись от боли, краем глаза успела заметить, как Кай уходит от меня, не оглядываясь. Этому я не поверила. Этот пес стал частью меня в день нашей первой встречи. Всегда рядом, всегда со мной. И опять разум подводит меня: он не мог оставить меня в таком состоянии, не пытаясь привести в чувство. Та прекрасная тьма, о которой просила, наконец пришла.

Но ощущения не исчезли. Меня бросало то в жар, то в холод, а перед глазами проносились воспоминания из прошлой жизни: отец учит меня кататься на лошадях, мама сшила зеленое платье, то самое, в котором я была в день, когда меня забрали маары…Первое осознание ведьмовской силы, первые советы родителей, признание стихии, а потом первый приступ, который заставил меня поверить, что я умираю. Дальше я увидела всех обвиняемых, смотревших на меня с немым укором: Радакай, оставивший свою дочь одну, Натар, скромный и тихий, Маррад, с которым нас связала кровь. Потом перед глазами всплыл и коаль, который выбрал меня своей хозяйкой. Но себя со стороны не ожидала увидеть.

Я сидела тогда в цепях в своей камере, стараясь вжаться в стену, доказывая стражнику, что она действительно теплая. Он проверил ее, но ничего странного не обнаружил и заставил меня подняться. Тогда он снял с меня цепи, но сейчас я почувствовала, как холодный обруч мягко обнимает шею, постепенно сжимаясь. Минута, две, три — и мне уже не хватает воздуха. Я кричу, но из горла не вырывается ни звука; я пытаюсь разжать его руками, но они не двигаются, будто я оцепенела. Когда воздуха совсем не стало, я вдруг рванулась, и перед глазами вспыхнул ослепительный белый свет, погасший через секунду. И тогда я ощутила, что железного обруча на шее больше нет.

Стая матерых волков любила эту тайгу: здесь всегда было много еды. У них были свои тропы для охоты, которые тянулись на многие километры. И никто не посмел нарушить эти границы, сделав эти угодья своими. Волки всегда нападали группами; иногда приходилось преследовать жертву весь день, но великий пир после этого того стоил. Но было в этой тайге одно место, которые даже они обходили стороной. Но так было не всегда. Пару лет назад один из молодых волков не послушался вожака и сунулся на ту поляну в погоне за косулей. Какая-то сила, живущая там, жестоко его покарала, лишив зрения. Его собраться нашли этого волка недалеко от этой поляны, когда он почти не дышал. Случилось чудо — и он выжил. Вожак не дал его убить, хоть некоторые члены стаи хотели избавиться от обузы. Молодой волк очень хорошо помнил тот день и дикую боль, которая сжигала его изнутри.

Но он никогда не думал, что эта сила позовет его туда вновь. Лапы перестали слушаться, и ему ничего не оставалось, как пойти на то место, куда он никогда бы не возвратился. По пути он встретил других своих сородичей; они рычали и скалились, но и их тело было им неподвластно. Только старый вожак, живущий на этом свете очень долго даже для волка, о чем говорили многочисленные шрамы, покрывавшую его шкуру, не рычал, а просто шел, ожидая всего, чего угодно. Плохое место, опасное. Но никогда не было такого, чтобы оно само звало его стаю или других животных.