Огонь изнутри

Он объяснил, что ключом ко всему называет непосредственное знание того, что Земля — живое существо, и, будучи таковым, способна дать воину мощнейший толчок. Этот толчок суть импульс, исходящий из осознания самой Земли в тот момент, когда эманации внутри кокона воина настраиваются на соответствующие им эманации внутри кокона Земли. Поскольку и Земля, и человек являются живыми существами, их эманации совпадают, вернее, у Земли есть все эманации, присутствующие в человеке и все эманации, присутствующие во всех живых существах, как органических, так и неорганических. Когда имеет место момент настройки, чувствующие существа используют эту настройку в ограниченной мере и воспринимают свой мир. Воин может использовать настройку либо для того, чтобы воспринимать подобно всем другим существам, либо как толчок (поддержку), позволяющий ему проникнуть в невообразимые миры.

— Я долго ждал от тебя вопроса — одного-единственного имеющего смысл вопроса, который ты в принципе можешь сейчас задать, — продолжал дон Хуан. — Однако ты так его и не задал. Вместо этого ты зацепился за выяснение того, находится ли тайна всего этого внутри нас. Впрочем, это уже не очень далеко от того, что я имею в виду.

— В действительности неизвестное не лежит внутри кокона человека — в эманациях, не задействованных осознанием — и в то же время, образно говоря, оно там. Это тот момент, который остался тебе непонятен. Когда я рассказывал тебе о семи мирах, которые ты можешь собрать помимо известного мира обычной жизни, ты думал, что речь идет о вещах сугубо внутреннего характера, поскольку в целом ты склоняешься к вере в то, что лишь воображаешь все, что делаешь с нами. Поэтому ты никогда не спрашивал меня, где действительно находится неизвестное. Годами я множество раз, указывая рукой на окружающий мир, говорил тебе: там — неизвестное. Но ты никогда не улавливал связи.

Хенаро засмеялся, потом закашлялся, встал на ноги и произнес, обращаясь к дону Хуану:

— Он ее так и не уловил.

Я признался в том, что, если какая-то связь и существует, то я ее не вижу.

Дон Хуан снова и снова твердил, что та часть эманаций, которая заключена внутри человеческого кокона, находится там только для осознания. Само же осознание суть соответствие некоторой части внутренних эманаций какой-то части эманации внешних, то есть больших. Большими они называются, потому что они бесконечны, и сказать: непознаваемое находится вне кокона человека — то же самое, что сказать: непознаваемое — внутри кокона Земли. Однако внутри ее кокона присутствует также и неизвестное. Неизвестное же внутри человеческого кокона суть эманации, не тронутые осознанием. Когда свечение осознания их затрагивает, они становятся активными и могут быть настроены на соответствующие им большие эманации. Как только это происходит, неизвестное делается объектом восприятия и превращается в известное.

— Я слишком туп, дон Хуан. Ты бы разбил свое объяснение на части. Может, по кусочкам тебе удалось бы получше мне его разжевать.

— Сейчас Хенаро тебе все разжует, — пообещал дон Хуан.

Хенаро принялся ходить походкой силы, той самой, которую он использовал тогда на вспаханном поле возле своего дома, когда ходил вокруг большого плоского камня. В тот раз дон Хуан увлеченно следил за его движениями. На этот раз он прошептал мне на ухо, что следует постараться услышать движения Хенаро, обращая особое внимание на звук, который сопровождает подъем бедер, когда при каждом шаге они поднимаются к грудной клетке.

Взгляд мой следовал за каждым движением Хенаро. Через несколько секунд я ощутил, что его ноги поймали какую-то часть меня. Движение его бедер не отпускало меня. Появилось такое ощущение, будто я иду вместе с ним. Я даже запыхался. Потом я осознал, что уже вовсе не сижу на прежнем месте, а действительно иду вслед за Хенаро.

Дона Хуана я не видел. Хенаро все тем же странным образом шел впереди меня. Мы шли уже много часов подряд. От усталости у меня разболелась голова, и неожиданно меня стошнило. Хенаро остановился, потом подошел ко мне и встал рядом. Все вокруг нас было залито ярким сиянием, свет которого отражался в чертах лица Хенаро. Глаза его светились. Вдруг в ушах моих зазвучал голос:

— Не смотри на Хенаро! Взгляни вокруг!

Я подчинился. Я подумал, что попал в ад! Шок от того, что я увидел, был настолько силен, что я вскрикнул, ужаснувшись. Но не издал при этом ни звука. То, что я видел вокруг, как нельзя лучше соответствовало картине ада, запечатленной в моем сознании католическим воспитанием. Я видел красноватый мир, жаркий и гнетущий, темный, испещренный пустотами. В этом мире не было неба, и отсутствовал какой бы то ни было свет, кроме зловещих отражений красноватых огней, метавшихся вокруг с немыслимой быстротой.

Хенаро двинулся дальше, и что-то потянуло меня за ним. Сила, заставлявшая меня двигаться вслед за Хенаро, не давала также и взглянуть вокруг. Все мое осознание было приклеено к движениям Хенаро.