Огонь, мерцающий в сосуде

На той же странице броский заголовок: «Моя дочь ни в чем не виновата», – заявляет убитый горем отец». Интервью с отцом Генриетты, то есть Надежды. Он возмущен попыткой некоторых лиц из правоохранительных органов обвинить его дочь Надежду в причастности к похищению ребенка. Все, кто знал Надю, отзываются о ней как о добром, исключительно порядочном человеке... Родители Юли не в силах поверить, что она могла причинить зло их ребенку... Мать Надежды Захаровой скончалась, не перенеся тяжелого удара, обрушившегося на семью. На фотографии Генриетта в легком платье стоит в обнимку с мужчиной средних лет, внизу подпись: «Еще совсем недавно счастливые отец и дочь». «У следствия появился подозреваемый... Близкий друг Надежды Захаровой арестован?» И через два абзаца: «Установить его причастность до сих пор не удалось. Все, кто попал в поле зрения правоохранительных органов в связи с этим громким преступлением, тщательно проверяются. Прокуратура вынуждена признать: подозреваемых нет. Узнаем ли мы что-нибудь о судьбе исчезнувших Юли и Надежды?»

Крыша успела нагреться, пока я рылась в газетах. Я вытерла потный лоб, но вряд ли причиной была духота на чердаке. Теперь сомнений у меня не осталось: моя Генриетта и есть бесследно исчезнувшая Надежда Захарова. Наталья сказала, что похитители получили деньги, о том же самом говорилось и в статье. Но почему они не вернули ребенка? Неужели с самого начала не собирались этого делать? Но если Генриетта участвовала в похищении, как согласилась на такое? На что она надеялась, в конце концов? Она же знала, что никогда не сможет вернуться к своим родителям. Бросила больную мать? Добрая, исключительно порядочная девушка?

Я положила газеты на прежнее место. Подумала и одну оставила себе. В статьях говорилось о близком друге Генриетты-Надежды, но имя его не названо. Если бы я могла с ним встретиться... Зато теперь я знаю имя отца девочки. Сериков Геннадий Алексеевич, известный в городе бизнесмен. Разыскать его будет нетрудно... если он все еще живет здесь.

Сложив газету, я спустилась вниз, закрыла люк и вернула стремянку на место. Бродило привидение этой ночью или это лишь мои глюки, но им стоит сказать спасибо. Теперь ждать возвращения Натальи не придется. Вот только что я скажу отцу Юли, если смогу его разыскать? Над этим стоило подумать. Проклятый паспорт... Без него мне нигде не устроиться, а называть себя Генриеттой мне теперь совсем не хочется. Хотя ее виновность по-прежнему вызывала у меня сомнения.

Я решила вернуться в гостиницу. Ждет меня там кто-то или нет, в тот момент не особенно заботило. Если все в порядке, продлю номер, если мною опять кто-то интересовался, попытаюсь снять квартиру на пару недель. Что будет после этого, я не загадывала. Сейчас куда важнее было другое.

На маршрутке я доехала до нужной остановки и быстрым шагом направилась к гостинице. До нее оставалось метров пятьсот, когда я заметила припаркованный возле тротуара черный джип. Таких джипов в городе пруд пруди, но он мне не понравился. Я развернулась, намереваясь скрыться за ближайшим углом, и едва не столкнулась с мужчиной, который из-за этого самого угла и вывернул.

– Извините, – пискнула я, не поднимая глаз, и тут же почувствовала руку на своем локте. Держали меня крепко. Еще даже не испугавшись по-настоящему, я вскинула голову и глухо простонала. Передо мной стоял Башка и скалил зубы. Черную футболку он сменил на оранжевую, бейсболка надвинута на самые глаза. Ухмылка не сулила ничего хорошего.

– Какая встреча, – пропел он, а я попыталась освободить свой локоть. Безуспешно.

– Отпустите меня, – сказала сурово, шаря взглядом в поисках заинтересованных прохожих. Их, как назло, не оказалось. – Отпустите, не то так заору...

– А чего орать-то? – удивился он. – Давай лучше поболтаем.

– О чем? – нахмурилась я.

– О жизни. Идем в машину.

– Нашел дуру. Никуда я не пойду.

– Зря. Устроились бы с удобствами. Давай хоть на скамейку присядем. – Он кивнул в сторону остановки, где была скамья.

Решив, что это не особенно опасно, я согласилась.

– Это вы меня искали? – спросила, шагая рядом. Моего локтя он не выпустил, и это беспокоило.

– Я, я... – раздвинул он рот до ушей.

– Зачем?

– Догадайся.

– Если вы из-за... ну, из-за того, что я вас ударила, – скороговоркой выпалила я, – так вы сами виноваты. Не надо было грозить утюгом моей подруге.

– Да я не в обиде.

– Правда? – Само собой, я ему не поверила и радоваться не спешила, а вот извиниться, пожалуй, стоило. – Мне жаль, что так вышло. Простите меня, пожалуйста. Это я с перепугу...

– Чем скорее ты забудешь об этом, тем будет лучше для нас обоих.

Мы устроились на скамье рядом с бабулей, державшей на коленях большую хозяйственную сумку, мой локоть Николай все-таки выпустил из цепких рук, и я подумала: может, все не так скверно?

– Уже забыла.

– Умница. Откуда ты свалилась на мою голову?

Я назвала город, не видя в этом ничего для себя опасного.

– Вот как... Значит, с Ольгой вы подруги? И давно?