Огонь неугасимый

Лазурные глаза — их деды воспевали,
В них ласковый привет небесной вышины,
В них белых ангелов бесплотные печали,
Задумчивых мадонн картинные вуали,
Далеких  лебедей заоблачные сны.

Зеленые глаза — мечта и бред поэта,

Игра морской волны, туман немых глубин,
На тонких стеблях трав луч солнечного света,
Проснувшихся сирен загадочность привета
И отблеск чешуи змеиных гибких спин.

И черные глаза — граница снов и ада,

И ночь, и темнота, и бархат старых ряс
На службе похорон зажженная лампада,
Открытое окно в ночную бездну сада,
Клубящихся страстей таинственный экстаз.

Лишь карие глаза не привлекли вниманья, —

Янтарные глаза бесчисленных зверей,
Глаза, сверкнувшие в улыбке мирозданья,
Где жжет пожар веков безбрежное сиянье,
Бездумные глаза античных дикарей…

Соломки желтые в них солнце зажигает,

Желанья их просты, как древних эр заря,
В них блеклый лист шуршит, степной ковыль играет,
И счастлив тот, чей взор созвездья отражает
И видит мир сквозь призму янтаря.

Сумерки

Сумерки, сумерки, зимние стелятся,
Рамы оконной светлей переплет.
В темных углах чьи то тени шевелятся…
Тише… Он скоро придет.

Глажу дивана подушки хрустящие,

Кутаюсь зябко в узорный платок,
Стелятся сумерки, скорбью томящие…
Кто задержать его мог?

Страшно в мечтах заповедных извериться…

Пробило восемь. Сомненье растет.
Сумерки, сумерки зимние, стелятся…
Кончено… Он не придет!

В вестибюле

Мы стояли в темном вестибюле,
Холодели в рамах зеркала
И белели в сумеречном тюле
В арке двери отблески стекла.

Парой светских фраз мы обменялись,

Голос твой был ровен и далек,
Но во тьме глаза твои смеялись
И дрожал в них желтый огонек.

Мы с поклоном чопорным расстались,

Ничего ты больше не сказал…
Отчего-ж глаза твои смеялись
В вестибюле у немых зеркал?

Жемчужины

В двух тонких рюмочках налито кюрасо,
Над нежной люстрой из живых кристаллов
Сияний радужных колеблется серсо
И в плаче скрипки слышен звон бокалов.

У белых столиков редеют платья дам,

Уж первый час и кончен поздний ужин
Но Ваших дифирамб пьянящий фимиам
В мои мечты вплетает нить жемчужин.

Я знаю завтра, в деловитости утра

Жемчужины излишним станут сором,
Но стелется гипноз, влечет к себе игра,
И я горжусь сияющим убором.

Сегодня я хочу светиться и любить

И Ваш восторг мне дорог, мил и нужен,
А завтра разорву прилипнувшую нить
Своих поддельных, блекнущих жемчужин.

В концерте